— Нет. Но они, кажется, знают, что с ней произошло.
Черный колдун отложил бутерброд. Аппетит у него полностью пропал. Он медленно потянулся к шее и вытащил цепочку с медальоном. Колдун зажал его в руке в нерешительности.
— Покажи, — попросил Василий. — Я давно ее не видел.
Колдун кивнул. Его другая рука чуть засветилась. На кончиках пальцев появился слабый огонь. Колдун открыл медальон.
Внутри был портрет молодой девушки в синем платье. Она улыбалась. Ее волосы были заплетены в две толстые косы, а лоб украшала тонкая диадема.
Двое мужчин склонились над медальоном.
— Знаешь, я ведь совсем не помню ее, — сказал Василий. — Ничего не осталось, только какая-то тоска. Если бы ты тогда не нашел дневник, я бы до сих пор не понимал, почему все кажется таким печальным.
Колдун хлопнул его по плечу.
— Мы найдем ее. Обязательно. И все исправим.
— Но сначала найдем детей.
— Точно.
Василий протянул Колдуну рюкзак. От него сильно несло лошадьми.
— Вот, переоденься. Сойдешь за конюха, или за коновала. Там еще парик и бутылка с… ну…
— Самогоном? Это еще зачем?
Василий вздохнул.
— Просто пролей на себя немного. Мало кто обратит внимание на конюха, а если он еще и пьяница, его подчеркнуто не заметят.
Колдун просиял:
— Ты просто гений! Из тебя будет отличный король!
Василий хмыкнул.
— Сам такой. Ладно, давай, переодевайся. И, Ларс, будь осторожен.
Кукушка растолкала детей на рассвете. Расталкивать пришлось долго: не привыкшие к разнице во времени, они смогли заснуть всего несколько часов назад. Пока Юлька и Саша сладко потягивались и уговаривали себя выбраться из горы подушек, Кукушка деловито сновала по хижине, собираясь. На ней была толстая шерстяная туника, шаровары и что-то вроде мокасин. Волосы из облака и двух куцых косичек превратились в тугой пучок на макушке. Теперь изуродованную часть лица совсем ничего не скрывало, и, взглянув на нее при дневном свете, Саша ужаснулся. Как с таким хорошим человеком, как Кукушка, могло случиться что-то настолько плохое?
Он вспомнил девочку, которая пришла в их класс незадолго до конца года. Она ходила в капюшоне, а нижняя часть лица пряталась под тканевой маской. Девочка почти ни с кем не говорила, а когда ее спрашивали на уроке, голос звучал так, как будто она что-то жевала. Сразу после занятий за ней приходила мама, и они уезжали в большой черной машине. За капюшон и маску мальчишки прозвали девочку Ниндзя. Однажды на перемене Петя на спор сорвал с нее капюшон. Девочка тонко завизжала, натянула его обратно и до конца дня пряталась в гардеробе. Она была абсолютно лысой.
Сейчас, глядя на Кукушку, Саша почувствовал укол стыда. Он ведь тоже звал ту девочку Ниндзя и считал это очень смешным…
— Давайте-давайте, не залеживайтесь! — подгоняла их Кукушка. — Вон там за занавеской умывальник, туалет там тоже есть, собираемся!
Юлька обреченно потопала в угол, а Саша выполз из-под пледа, ждать своей очереди.
— Что с тобой случилось? — спросил он почти шепотом.
Кукушка ответила непонимающим взглядом, потом до нее дошло.
— А, это… Просто не повезло. Овец пасти не мешает, и ладно.
Саша понял, что подробностей не будет, и молча кивнул. Он перевел взгляд на стол, где лежали две пары маленьких лаптей и что-то похожее на копну волос.
— Это для вас, — подтвердила Кукушка. — Нельзя же вечно бегать босиком. И еще кое-что, но это когда умоетесь.
Завтракали они быстро. Юлька дожевывала последний кусок, когда в хижину просочился сэр Александр. Он посмотрел на детей, на Кукушку и сообщил:
— Сейчас все тихо, солдаты ушли дальше, в деревни. Можно спускаться.
— Отлично! — просияла Кукушка. — Тогда вот еще что.
Она вытащила из сундука ворох тряпок. Когда ворох разложили на полу, оказалось, что это разномастная детская одежда.
— Вашу придется оставить, — сказала Кукушка. — Уж больно приметная.
Ребята с сожалением оглядели свои любимые пижамки. Но делать нечего — Кукушка, конечно, была права. Юлька решительно схватила лежащее на полу платье и удалилась за занавеску, переодеваться. Только тут Саша заметил неладное.
— Эй, здесь одни юбки! Что я надену?
— Ну… — Кукушка помялась. — Есть проблема. Это вещи для детишек моей сестрицы. Милли, она из нашей деревни, сейчас работает во дворце прачкой, и иногда передает мне что-то для нее. У сестрицы восемь детей. Может, уже десять, я не уверена. И все девочки. Так что…
Саша застонал.
Через десять минут в хижине стояли две очень миленькие девочки. Одна из них с трудом сдерживала хихиканье, вторая — желание сорвать с головы парик.