— И кто там был? — сквозь сон поинтересовалась я.
— Слишком темно на улице, и я ничего не разглядел, — ответил Ричард. — Я открыл окно и окликнул его, но он убежал. Не знаю, кто это мог быть.
— А что он мог делать около конюшни? — встревожилась я. — О, Ричард, а лошади в порядке? Может, нам разбудить маму?
— Я видел, что их головы торчат в стойлах, — успокоил меня он. — Наверное, это был Денч. Во всяком случае, очень похож на него. Он, наверное, приходил к Джему и убежал, услышав мой голос. Он знал, какой прием его ожидает тут после той сцены, которую он устроил вчера.
— А что нам делать? — мне было так тепло и уютно в моей постельке. Раз с Шехеразадой все было в порядке, больше меня ничего не беспокоило.
Ричард широко зевнул.
— Спать, я думаю, так как все спокойно. Если это действительно был Денч, то он уже убежал. Завтра утром я расскажу о нем тетушке-маме. Сейчас не стоит ее будить.
— И утром я буду кататься верхом, — пролепетала я в сонном оцепенении. — Ты выйдешь учить меня?
— Конечно, выйду, — снисходителльно ответил он. — Сразу после завтрака. А теперь спи, малышка Джулия.
И я немедленно провалилась в глубокий сон. Но беспокойство за Шехеразаду рано подняло меня, и, едва вскочив с постели, я накинула на себя платье и сбежала вниз по лестнице. Миссис Гау уже встала и готовила на кухне наш утренний шоколад. Я сказала, что сама приду за своей чашкой, но сначала проведаю лошадей.
— Шехеразада, — тихонько позвала я у двери конюшни, но ее головы в стойле не увидела. Я опять окликнула ее и ощутила легкое беспокойство оттого, что не вижу и не слышу ее. Тут мои глаза привыкли к темноте, и я увидела, что она лежит неподвижно на соломенной подстилке. В первую минуту я подумала, что бедняжка заболела, но тут же увидела кровь на соломе. Глупенькая Шехеразада поранила себя.
— О, Шехеразада, — с испугом сказала я и вошла к ней в стойло. Она засучила передними ногами, пытаясь приподняться, но задние ноги отказывались служить ей. Я поняла, что ей плохо. Вся соломенная подстилка была пропитана кровью и мочой и казалась красной, о, такой страшно красной в свете наступающего дня. Она, должно быть, истекала кровью всю прошедшую ночь. Прекрасный хвост яркого медного цвета весь слипся от засохшей крови. Когда она опять попыталась приподняться, я увидела ее раны. На обеих задних ногах виднелись ровные кровавые разрезы. Будто от ножа. Я дико оглянулась вокруг, ожидая увидеть что-то острое в ее стойле — забытый плуг или разломанное ведро, которые могли оставить такие раны. Но ничего не обнаружила. Было похоже, что ее поранили ножом.
Ее ранили ножом.
Кто-то вошел в конюшню и поранил ножом самую лучшую нашу лошадь, лошадь Ричарда, чтобы он никогда не мог скакать на ней.
Я не плакала, но меня сотрясала страшная дрожь.
Затем я поднялась и медленно-медленно, едва волоча ноги, пошла к дому. Кто-то должен сообщить ему эту весть. Я так сильно любила Ричарда, что не допускала и тени сомнения, что сделать это должна я сама. И никто, кроме меня.
Это совершил Денч.
Ричард так сразу и сказал: «Это сделал Денч».
Денч, который знал, что жизнь устроена несправедливо.
В моей голове не укладывалось, как мог так поступить с беззащитным животным человек, проработавший всю жизнь с лошадьми. Но мама, чье лицо было бледным и каким-то опрокинутым, объяснила мне, что бедность заставляет людей совершать странные и жестокие поступки.
Он кружил возле конюшни прошлой ночью, как сказал Ричард. Он затаил в душе злобу против Хаверингов и против нас. Он проклинал нас в нашей собственной кухне. Даже я должна была признать, что он в самом деле злой человек.
Мама послала Джема к Неду Смиту, и тот, осмотрев Шехеразаду, сказал, что сухожилия никогда не заживают и что она не сможет больше стоять на ногах. Она не сможет больше стоять на ногах.
— Лучше убить ее, ваша милость, — говорил он, неловко стоя в холле, его грязные ботинки оставляли мокрые следы на полу.
— Нет! — быстро крикнул Ричард. Слишком быстро. — Нет! Не убивайте ее! Я знаю, что она останется калекой, но только не убивайте ее!
Широкое темное лицо Неда было каменным, когда он повернулся к Ричарду.
— Она ни на что не годится, — жестко сказал он. — Это рабочее животное, а не комнатная собачонка. Если на ней нельзя скакать, то лучше убить ее сразу.
— Нет! — повторял Ричард, и в его голосе звучала паника. — Я не хочу этого. Это моя лошадь. И я имею право решать, будет ли она жить.
Мама покачала головой и, взяв Ричарда за здоровую руку, повела его из гостиной.
— Нед прав, Ричард, — увещевающим тоном говорила она и, обернувшись, кивнула Неду. — Она не сможет жить калекой.
Ричарда увели, а я осталась в холле. Нед бросил на меня грустный взгляд.
— Я сожалею, мисс Джулия.
— Это не моя лошадь, — жалобно пробормотала я. — Я только один раз скакала на ней.
— Угу, но я знаю, что вы любили ее. Она была славной лошадкой.
И он, неловкий в своих огромных ботинках, пошел к двери, около которой оставил свой деревянный молот. Взяв его, он вошел в конюшню, где лежала Шехеразада, слабая, словно новорожденный жеребенок, и убил ее одним сильным ударом молота между доверчивых карих глаз. Затем явились какие-то люди из Экра, погрузили ее неподвижное тело на телегу и увезли прочь.
— Что они сделают с ней? — я стояла у окна гостиной и не могла заставить себя не смотреть на происходящее. Что-то говорило мне, что я должна видеть все это. И неподвижное тело на телеге, и нелепо задранные и растопыренные ноги.
Лицо мамы было угрюмым.
— Думаю, что они съедят ее, — с отвращением в голосе сказала она.
У меня вырвался крик ужаса, и я бросилась наверх, в свою комнату. Лучше было бы пойти к Ричарду, но я знала, что ему сейчас нужно побыть одному. Он оставался в библиотеке, сидя спиной к окну, которое выходило во двор конюшни, чтобы не видеть, как моет опустевшее стойло Джем.
В Экре никто ничего не знал о Денче.
Так сказал Нед, подойдя к задней двери помыть руки и получить плату за свой труд. Наверное, это доказывает его вину, подумала я. Нед рассказал миссис Гау, что Денч исчез сразу, как только услышал, что лошадь убита.
— Он понял, на кого падет вина, — объяснил он.
— Конечно, а кто другой мог сделать это? — тут же перешла в наступление миссис Гау. — У кого еще в графстве могла подняться рука убить лошадь бедного крошки? Это разбило его сердце. Где теперь он возьмет другую? Я понятия не имею. Он же не может быть джентльменом, не имея лошади, не так ли?
— Он не может быть джентльменом, потому что не умеет ездить на ней, — раздраженно буркнул Нед.
— А ну, вон из моей кухни, — закричала кухарка. — Убирайся обратно в Экр к остальным бандитам! Все вы там преступники и убийцы!
Нед повернулся с кривой улыбкой и пошел в деревню, которую мой дедушка называл деревней безза-конников и которая находилась всего в полумиле от нашего дома, затерявшегося в парке.
Дедушка Хаверинг громко выругался прямо при нас всех, когда мама рассказала ему эту историю. Затем он повернулся к Ричарду и торжественно пообещал ему новую лошадь. Совсем новую, его собственную лошадь.
Но Ричард был безутешен. Он улыбнулся и поблагодарил моего дедушку, но спокойно сказал, что он не хочет другой лошади. Ни за что на свете.
— Она не могла бы заменить мне Шехеразаду, — объяснил он.
Взрослые переглянулись и согласились с ним. Мое сердце опять заныло от тоски по милой лошадке. Единственная прогулка на ней оставила у меня ощущение счастья.
Но больше всего мне было жалко Ричарда, ведь это его лошадь, которую он так любил, погибла.
Дедушка поместил объявление в газете, предлагающее награду за поимку Денча. Нанести вред лошади лорда было серьезным преступлением, и его могли послать на каторгу либо, что вероятней, повесить. Но никто не сообщил сведений о нем, а его семья клялась, что понятия не имеет, где он.
— Так я им и поверил, — саркастически заметил дедушка. — И вообще, чем скорее вернется наш драгоценный доктор Мак Эндрю, тем спокойней я буду спать. Никакой джентльмен не может вести счастливую жизнь, имея такую команду висельников под боком.