Я запустила пальцы в волосы, сжала их в кулаке, чтобы кровь прилила к голове. Тя-я-яжелый вопрос.
- Не хотела, чтобы кто-то узнал о моём любимом месте для игр, - осторожно сказала я, подбирая максимально нейтральные слова. - Ну знаешь, это когда ты посмотришь фильм и влюбляешься в него настолько, что не хочешь, чтобы кто-то другой его смотрел. А свалка - была тем местом, где я любила играть с детства, иногда исследуя её вместе с моим другом. Мне не хотелось это место делить.
Макс задумчиво уставился на дорогу, иногда ритмично барабаня пальцами по рулю.
- Бедная девочка заморожена в грязи своего мира, и разочарование беспощадно сбило её хрупкую веру с ориентира, - пропел завораживающе-хрипловатым голосом парень, качая головой в такт какой-то неведомой песне у себя в голове.
- Но в склеп её ты не лезь, ведь не по нраву тебе придётся её весть, - хмуро продолжила я зачем-то. Парень замер, прислушиваясь ко мне. - Мне претит твоя гнилая лесть.
Машина резко затормозила, что я чуть не впечаталась лбом в стекло. Спасли только вовремя выставленные руки вперёд, впечатавшие в стекло.
- Ты больной?! - зло прорычала я.
- Ага, - рассеянно кивнул головой парень, доставая из под сиденья черный толстый блокнот и сточенный наполовину карандаш из кармана куртки. Размашистым и неразборчивым почерком он начал что-то писать, при том мурлыча мелодично что-то под нос.
Лицо парня стало одухотворенным, в глазах появился фанатичный блеск, а зубы впились в нижнюю губу. Я вдруг осознала, что не могу отвести взгляда от него. То что мне казалось пустым, начало наполняться смыслом и эмоциями. Макс потёр двумя пальцами переносицу. У него были длинные и на удивление изящные пальцы... которые только недавно касались меня. Я почувствовала как от одной мысли о нём по мне бегают напряженные мурашки, а горло пересохло, будто в него насыпали песка.
Макс резко закрыл блокнот и убрал обратно под сиденье. Я моргнула, чтобы снять странное состояние завороженности.
- Что? - удивлённо спросил Макс, глядя в мои ошалелые глаза.
- Ты что писатель, поэт или что-то типа того? - брякнула я.
- В каком-то смысле, - уклончиво сказал он, засовывая кончик карандаша в рот. Чуть-чуть пожевав его, Макс перевёл взгляд на меня, и быстро высунул предмет канцелярии изо рта. Карандашик обратно запрятался в кармане кожанки. - Привычка дурацкая.
- У меня кисточки все изжеванные на концах, - пожала плечами я, доставая из рюкзака первую попавшуюся кисть. Пучок синтетики на конце пластмассового стика поистаскался, но был чистым. Я всегда хорошо заботилась о своих принадлежностях для рисования, чтобы они мне прослужили дольше, ведь лишних денег на кисти из натуральных волос (служат намного дольше, чем из синтетики) у меня не было.
- Ты художница? - с мягкой улыбкой спросил он, осторожно беря из моих пальчиков кисточку.
- Слишком громкое слово для того, кто ещё ничего не добился в этой области, - усмехнулась я. - Просто люблю живопись, и пытаться создать что-то своё. Иногда картина может сказать больше, чем целая поэма. Разве нет?
- Не соглашусь с тобой, - протянул Макс. - Чтобы понять картину нужно обладать чертовски чувствительным сердцем, когда в слова ты вникаешь мозгом и анализируешь.
- Но строки начинают нравится тебе, когда попадают в сердце, - с жаром возразила я.
Акоста повернулся медленно ко мне голову, но вдруг насмешливые искорки исчезли. Выражение глаз парня стало налилось чем-то нежным и теплым.
- А ты оказывается романтик, Томсон, - констатировал он. - А я думал у тебя внутри гвозди и ножи.
- Тебе показалось, - буркнула я.
Чёрт. Нельзя показывать этому гаду, что у меня всё же есть сердце.
- Ну да, - ухмыльнулся он, заводя машину. - Где там твой музей?
***
Наши дни
Дэни
- Это было круто, мармеладка. У тебя есть аккаунт на Ютуб? - хихикая, спросил Сид, плюхаясь рядом на колени. Окинув его злым взглядом, я выжала красноречиво тряпку в ведро и приступила заново к натиранию полов. - А, понял. Рабочий народ. Не буду мешать.
Парень, кряхтя, встал, и гремя цепями на джинсах и куртке. Как он так быстро успевает переодеваться за день?