Накопление во внутренней среде организма ребенка любого постороннего вещества крайне нежелательно, а подчас и просто опасно, поскольку иммунная система не всегда справляется с "пришельцем", что влечет за собой неизбежное нарушение обмена веществ. При оценке опасности для здоровья ребенка этого "чужака", следует учитывать, что для процесса канцерогенеза существует длительный латентный период, который обычно становится тем длиннее, чем слабее воздействие (72–74).
"Правильное" нормирование таких веществ как формалин и ртутьорганическая соль для парентерального введения в организм грудных детей крайне затруднительно. Поэтому в свое время в материалах ФАО/ВОЗ, посвящённых ПДК ртутной соли в продуктах питания (!), специально оговорено, что действующее PTW1 не распространяется на детей (77).
Всё известное об опасности ртутьорганических веществ демонстрирует, как правило, этиологию интоксикации человека по цепочке: зерно-хлеб-человек; протравленное зерно — птица — мясо птицы — человек — промышленные отходы (стоки) — водоем — рыба — человек.
И НИГДЕ, НИКАКИЕ САНИТАРНЫЕ "НОРМЫ" НЕ УПОМИНАЮТ И НЕ УЧИТЫВАЮТ "ХРОНИЧЕСКУЮ ЗАТРАВКУ" РТУТЬОРГАНИЧЕСКОЙ СОЛЬЮ ГРУДНЫХ ДЕТЕЙ, ПОЛУЧАЮЩИХ ЕЕ ПАРЕНТЕРАЛЬНО ТРИЖДЫ в первые полгода жизни.
ЧТО ЕЩЕ НУЖНО ДОКАЗЫВАТЬ?!
За 12-летний период работы в ГНИИСКе мною выполнены три темы НИР, поданы три отчета: два в Минздрав, третий — в Президиум АМН СССР по разделу "ПЕДИАТРИЯ, задание ГКНТ". Одна из тем называлась: "Разработка новых информативных методов количественной оценки и качества ведущих свойств профилактических препаратов массового использования в детской практике здравоохранения". Конкретная тема нашей лаборатории, в частности моего исполнения: "Разработать методы выявления повреждающего действия вакцины, АКДС и иммуноглобулинов на клетки для оценки качества профилактических препаратов".
"Научная ценность" моей четвертой темы НИР (на 1989–1992) была обусловлена тем, "что в СССР допустимые концентрации химических веществ, входящих в состав готовых форм МИБП, не изучались на их безопасность ни в одной биологической модели". Но и в это никто не хочет вникать!
Как же допустили наличие столь вредных и опасных химических веществ в конечных формах инактивированных вакцин?
Ни единого документа на этот счет не было обнаружено.
Спустя 30 лет после внедрения АКДС в практику массовых прививок в бытность П.Н. Бургасова Главным государственным санврачом страны, а чуть позже — А.И. Кондрусева, нам предложили составить "Программу по расширенному изучению токсичности мертиолята".
Естественно, мы отказались от составления названной программы, ибо она предполагала проведение экспериментов на детях прививками АКДС, приготовленной с мертиолятом и без него. Дополнительным обоснованием отказа служили вышеприведенные давно и хорошо известные сведения как о вредности формалина, так и мертиолята, подтвержденные и нашими экспериментальными данными (2, 14, 32).
Самое странное впечатление производили контролеры ГНИИСКа, упорно настаивавшие на том, будто бы указанные концентрации формалина и мертиолята "требует ВОЗ" и… наша страна "обязана выполнять эти требования".
Подобные утверждения — откровенная ложь, поскольку во всех рекомендациях ВОЗ, изданных с 1960 г. и проанализированных мною (21), сказано: "Любой доклад ВОЗ не обязательно представляет решение или официальную политику ВОЗ… использование биопрепаратов и добавок к ним — на усмотрение национального контрольного органа той страны, которая производит вакцины" (21.1). И такие рекомендации вполне оправданы. В противном случае, зачем же существуют национальные контролирующие организации — ГНИИСК и КВС, если можно без дополнительного контроля ввозить все (!), веря "на слово" зарубежным фирмам, которые, вместе с тем, предупреждают что мертиолят, закупленный у них, — "только для лабораторных исследований… не для лекарств" (приложение II.З).
Казалось бы, уже такое предупреждение должно насторожить и обеспечить немедленное выведение этой ртутьорганической соли из лекарственных препаратов, используемых для "профилактики здоровья" детей. Но не тут то было.