— И я не хочу слышать от тебя никаких плохих предположений на будущее, — прорычала она.
Ник улыбнулся ей грустной улыбкой и отвернулся.
— Хорошо.
— Я не собираюсь с тобой расставаться или ссориться, и не хочу.
Парень крепко обнял ее, и ели слышно прошептал на ухо:
— Посмотрим.
Вечером Ник уехал домой. Уходя от Анны у него было чувство потери, оно переполняло его всего и давило с огромной силой, и с каждым разделяющим его и Анну метром, росло и крепло. Он понимал, что завтра все поменяется, и для него явно не в лучшую сторону. Завтра Анна станет для него недосягаемой. Сегодня ночью все измениться.
Он вышел из машины. Полная луна ярко светила с черного неба. Ник поднял на нее глаза и на миг застыл. Такая большая и одинокая в ночном мраке, она словно маяк, дающий надежду тем, кто потерялся. Но ему она не поможет, ему уже не на что надеяться. Ник смирился со своим положением, и он готов пожертвовать своим счастьем ради той, которая важнее него.
Парень развернулся и пошел к дому. Возле его комнаты стояла Маргарет, ее выражение лица показывало волнение.
— Готова? — спросил Ник.
— Да, — неуверенно ответила та. — Встретимся в моей комнате полдвенадцатого.
Потом время словно остановилось. Ник не знал, куда себя деть. Чем бы он ни занимал себя, ничего не помогало. Мысли об Анне не покидали его. Ее лицо стояло у него перед глазами. То она улыбается, то грустит, то сердита, потом неадекватная. Безумный блеск ее глаз, направленных на него, отрезвил. Ник вздрогнул. Он все делает правильно. Все прошедшие недели были не правильными, она все делала против своей воли, и это надо остановить. Он все исправит и больше не увидит тех безумных глаз, что смотрели с обожанием на него в прошлую неделю.
Одиннадцать часов.
Осталось немного. Как же долго тянется время. Еще час и все будет сделано. Потом останется надеяться, что все прошло хорошо, и Анна будет свободна. У них должно получиться, иначе, Ник не знал, что будет делать дальше.
Одиннадцать пятнадцать.
Ник лежал на кровати и смотрел в потолок. Все его тело хотело движения, хотело сорваться с места, но он продолжал лежать. Еще рано. Надо немного подождать.
Одиннадцать двадцать.
Ник выскочил из кровати и начал нервно ходить по комнате. Это становилось уже не выносимо. Ему хотелось, чтоб все поскорее закончилось. Его терпение было на пределе. Дом был погружен в сонную тишину, родители давно спали, и эта тишина сводила с ума.
Одиннадцать двадцать пять.
Ник вышел из комнаты и направился к комнате Маргарет. Перед дверью он на миг замялся, а потом, постучав два раза вошел. Сестра сидела на полу. Вокруг нее были разложены по кругу свечи. В центре находились какая-то железная миска, пучки сушеных трав, еще какие-то свертки бумаги, и фото, на котором была улыбающаяся Анна. В комнате было темно. Лишь свет от экрана ноутбука, который лежал на постели, давал хоть какую-то видимость. Вся мебель от этого откидывала длинные корявые тени, от чего становилось страшновато и по под кожей бежаля мурашки. Ник не боялся темноты, но сегодняшняя ночь была исключением.
Ник обвел глазами комнату и остановился на Маргарет. Та смотрела на него снизу вверх большими испуганными глазами. В темноте они казались совсем черными, будто без зрачков. Черные, как ночь, волосы обрамляли бледное, худое лицо. Это придавало ей вид настоящей ворожее.
— Все уже готово, — прошептала Маргарет. Ее шепот казался слишком громкий в такой мрачной тишине.
Ник молча прошел через комнату, мимо Маргарет, и сел на кровать. Та недовольно скрипнула и послушно прогнулась под его весом.
— Еще немного надо подождать, — еще тише сказала девушка.
Ник лишь кивнул. Ему не хотелось говорить. Он просто сидел и смотрел на круг из свечей. Ему хотелось поскорей совсем покончить, но время уперто не хотело проходить.
Некоторое время они так и сидели в полутемноте и полной тишине. Маргарет продолжала сидеть на полу, скрестив ноги в форме лотоса, спиной к нему. Она почти не шевелилась, лишь время от времени брала свой телефон и смотрела время. Ник видел, что она тоже нервничает и не может ждать.
— Тебе не страшно все это делать? — наконец нарушил он тишину.
Сестра ответила, не оборачиваясь:
— Немного страшно, но в первый раз было страшное. Сейчас со мной рядом ты и это немного успокаивает. Тогда я была одна, мне постоянно казалось, что возле меня что-то есть и наблюдает за мной.
— Сейчас так не кажется?
— Я игнорирую это ощущение.
Потом они снова молчали. Пока Маргарет не прошептала, что пора.
Ник напрягся. Ему вдруг стало страшно, сомнения начали одолевать уверенность. Но уже поздно. Надо довести начатое до конца.
Маргарет зажгла зажигалкой все свечи по кругу, шепча про себя какие-то слова. Ник внимательно наблюдал за ее действиями. Свечи все горели.
— Закрой ноутбук. Нам не нужен лишний свет, — велела сестра.
Ник так и сделал. Он заметил, что окна плотно закрыты шторами так, что яркий свет полной луны не мог попасть в комнату.
Маргарет продолжала ритуал. Она зажгла в центре кола еще одну, на много больше остальных, свечу, которую Ник раньше не заметил. Она была черная. Она взяла ее в руку, во вторую взяла пучок трав и подожгла его огнем свечи. Как только травы задымились и загорелись, она бросила их в железную миску. Потом взяла другой пучок и проделала то самое. При этом она продолжала бормотать что-то себе под нос. Все это выглядело как-то зловеще, и у Ника по спине побежали мурашки. И это его младшая сестра.
Комната начала наполнятся разными запахами горелых трав, приятными и не очень. Ник надеялся, что ароматы не выйдут за пределы комнаты, а то родители подумают, что он курил, и не сигареты.
Наконец с травами было покончено. Маргарет подняла фотографию, но не Анны,…а его. Там было и фото Ника. Он открыл рот от удивления, он не знал, что должны быть и его вещи, Маргарет о них ничего не говорила. Хотя получить его фото, было самой простой задачей, их было полно в доме.
Девушка поднесла фотографию над черной свечой и та медленно, но уверенно загорелась. Когда пламя почти полностью охватило бумагу, она бросила ее в ту же миску к тлеющим травам. Воздух наполнился еще и ароматом горелой бумаги. Потом Маргарет взяла маленький сверток, развернула его. Там было еще два свертка поменьше. Она взяла один. Внутри достала, что-то маленькое, непонятное. Лишь когда она подняла над миской и бросила вниз на почти сгоревшую фотографию, Ник смог разглядеть при небольшом освещении, что это волосы, светлые и короткие, как у него.
— Как… — начал он говорить, но остановил себя. Любопытство подождет. Сестра говорила, что ее нельзя перебивать, и он не хотел все испортить. Он лишь надеялся, что она не вырывала их, когда он спал.
Потом пришла очередь фотографии Анны. Она так само ее сожгла, достала с другого свертка светлые, почти белые, длинные волосы и бросила их в общую кучу дыма и огня. Ник вытянул их из расчески Анны, когда та делала ему кофе. Волосы вспыхнули на миг и затрещали. В нос ударил запах паленых волос. Маргарет продолжала шептать, но уже громче. Ник все равно не мог понять ее слов, было такое чувство, что они на непонятном ему языке.
Следующие минуты Маргарет просто сидела и шептала слова однотонным голосом, пока последний кусочек бумаги не догорел и в миске все не затухло. Как только это случилось, все свечи в круге моментально вспыхнули ярче. Их язычки пламени вытянулись в высокие тонкие колоны. Казалось, они могли достать до потолка. Но они горели лишь секунду, а потом, как по команде, вместе все потухли. Ник вздрогнул, его сердце подскочило в груди и забилось сумасшедшим темпом.
В комнате была полная темнота.
Он услышал шорох со стороны Маргарет и напряг глаза. Но они еще не привыкли к темноте, и он ничего не мог разглядеть.
— Ну, вот и все, — прорезал тишину приглушенный голос сестры.