После завтрака прихватила еще часик сна, а в районе одиннадцати как следует взбодрилась, завалив один-на-один лесную кошку второго ранга.
И хоть «вскрыла» ее не сама, радовалась этой победе почти до обеда. А с ним, увы, не сложилось: минут за десять до запланированной остановки на большой привал моя младшенькая заметила красную сигнальную ракету на половине третьего относительно нашего курса, вывела нас к бурелому, с которого я мог заметить этот сигнал, и по моей команде на пару с Птичкой рванула выяснять, что там случилось. Ну, а я остановил жену, попросил Людмилу Евгеньевну надеть маску и только после того, как она выполнила эту просьбу, дал команду двигаться на юго-юго-восток.
Метров семьсот-семьсот пятьдесят пронеслись за считанные минуты, допрыгали до берега небольшой речушки, огляделись и невольно вздохнули: медведь, убитый Светой и Полиной, успел положить аж четверых Одаренных; пятый, зачем-то забравшийся почти на самую верхушку здоровенного дуба, трясся, как осиновый лист, и отказывался слезать, а шестой валялся у ног моей младшенькой без сознания. Хотя, судя по состоянию «силуэта», не пострадал.
Не успел я как следует оглядеться, как Людмила Евгеньевна спросила, что тут произошло, и Птичка презрительно фыркнула:
— Эти самоуверенные недоумки решили убить медведицу-«двоечку», учившую полугодовалого медвежонка-«пятерочку» ловить рыбу на речном плесе. Первым делом атаковали… мелкого, с огромным трудом продавили его защитный покров и ранили. Но добить не смогли — судя по следам, он дал деру во-он в том направлении.
А его мать обиделась и контратаковала. Четверых обидчиков сына положила еще до нашего появления. За это время уродец, в данный момент валяющийся у ног Светы, успел залезть во-он на то дерево. Но получил по мозгам, упал и чуть было не сдох от удара лапой. Но тут подоспели мы и завалили зверюгу. А толку: не успев прийти в себя и переодеть дурно пахнущие штаны, горе-охотничек обвинил нас в том, что мы намеренно не спасли его родичей, и пообещал отомстить. При этом выражался настолько грязно, что мы вышли из себя и… очень не хотим успокаиваться!
— Отомстить, говоришь? — злобно ощерился я, поймал за хвост забавную мысль и сразу же озвучил: — Свет, солнце, доставай фотоаппарат: на нашей страничке не хватает репортажа о геройствах особо продвинутых недоумков. Начни с символа благородства и отваги, самоотверженно занявшего самую стратегически важную высоту в этой части Пятна. И не забудь заснять следы медвежонка — уверен, что читателям странички будет интересно сравнить их размеры с размерами лап медведицы…
Продолжать не потребовалось: сообразив, к чему я клоню, младшенькая мстительно ухмыльнулась и включила турборежим. А я подождал, пока она «запротоколирует» положение… хм… верхолаза и озадачил Птичку:
— Поль, а скинь-ка вон того красавца с дерева и притащи ко мне…
— С превеликим удовольствием! — мило промурлыкала она, ушла в рывок и сразу после выхода из перемещения ударила оплеухой. Впрочем, после того, как тело, вереща на всю аномалию, полетело к земле, разогнала восприятие и чуть-чуть подкрутила тушку еще одной оплеухой. Благодаря чему «герой» не убился и не поломался, а просто потерял процентов восемьдесят пять объема марева.
Смотреть, как он трясется от ужаса, вжимаясь в толстый ковер из прелых прошлогодних листьев, было противно, и я посмотрел на «мстителя». Не зря: от силы секунды через две-три он открыл глаза, наткнулся взглядом на нас с Людмилой Евгеньевной, гневно раздул ноздри и, ничтоже сумняшеся, заявил, что в гибели их рейдового отряда виноваты мы, Беркутовы-Туманные. Ибо стояли в стороне и спокойно наблюдали за тем, как их, Стравинских, убивают, дабы потом присвоить Искру «их» медведя. Но самой интересной оказалась реакция этого «оратора» на «труса»: краем глаза заметив «странное» движение и увидев лицо живого родича, этот урод недобро ощерился и… атаковал. Но ледяная игла дохленького Гридня уперлась в воздушную стену Птички, а через миг заговорила наша подопечная, успевшая не только разозлиться, но и снять с себя маску: