Невидимость накинулась сама собой, и я, поднявшись на сотню метров, постарался запомнить область, с которой она взлетела. Затем снова «упал» к земле, оценил положение «силуэтов» своих спутниц, все-таки справил нужду и рванул к нашим рюкзакам. Само собой, жестами поторопив Олю со Светой. А уже минуты через полторы сообщил дамам о замеченном сигнале бедствия, помог жене упаковать Воронецкую в «сбрую», нагрузился вторым рюкзаком и втопил в режиме Кошмара шестого ранга.
Увы, в этот раз скорости не хватило: в тот момент, когда я вылетел на рукотворную просеку в молодом ельнике, одна из двух сцепившихся групп добытчиков успела потерять четырех низкоранговых бойцов, один из двух еще живых практически высушил резерв и держался только за счет того, что атаки, направленные в него, принимал на себя очень хороший Богатырь, а Одаренные второй группы… наслаждались своим всесилием и, перебивая друг друга, описывали противникам на редкость грязные варианты будущего. Последний меня и взбесил. Причем настолько сильно, что пресс, почти без участия разума вдавивший толпу любителей групповых изнасилований в землю, получился в площадном варианте. Света с Полиной, спикировавшие ко мне после того, как отзвучало то самое описание, раскидали слабенькие оглушения и превратились в слух. А Оля с Людмилой Евгеньевной, нарисовавшиеся на просеке самыми последними, «вскрываться» не стали. Что чуть-чуть ослабило мое бешенство и помогло взять себя в руки. В общем, перед тем как обратиться к Богатырю, я догадался представиться по всей форме:
— Я — князь Игнат Данилович Беркутов-Туманный. Что тут происходит?
Мужчина, в момент нашего появления в поле зрения сместившийся так, чтобы прикрыть собой спутницу от новой опасности, сглотнул и заставил себя вспомнить о вежестве:
— Здравствуйте, ваше сиятельство. Я — Иван Ильич Гончаров, наследник главы рода. На пару с младшим братом тренировал супругу и… сына. Во время их схватки с барсуком пятого ранга нашу группу атаковали теневики. Сына, являвшегося Воином… убили первой сосредоточенной атакой. Брат, выполнив мой приказ, запустил сигнальную ракету, и эти скоты, разозлившись, сначала продавили его защитный покров, а затем всадили в голову и грудную клетку… по две-три каменные иглы. Парни из нашей родовой дружины сражались до последнего, но они, Гридни, не тянули против Бояр, поэтому легли сразу после того, как высушили резервы. А мы с женой… так никому и не отомстили — у двух ублюдков регенерация поднята до насыщения, трое владеют чрезвычайно мощными воздушными стенами и умеют ими пользоваться, а единственный Гридень в этой шайке великолепно пользуется стремительным рывком и при любой опасности уходит под пелену теневика.
Я поблагодарил Богатыря за ответ, извинился за то, что буду вынужден выслушать альтернативную версию произошедшего, переместился к Боярину, «светившемуся» ярче всего, потребовал представиться и… был послан. Лесом. Вот и ответил. Разрывной морозной иглой, «не заметившей» марево вконец охамевшего урода и оставившей на месте его левой руки коротенькую алую кочерыжку. Еще через секунду рядом с нами нарисовалась Света, остановила кровотечение и снова отпрыгнула в сторону. А я повторил требование в другой формулировке:
— Вы все равно представитесь. И предельно подробно ответите на все вопросы, которые я сочту необходимым задать.
Результат моей атаки впечатлил всех, включая Гончаровых. Поэтому не успел мой «собеседник» проораться, как тушки, придавленные площадным прессом, принялись лупить в него всем подряд в разы энергичнее, Иван Ильич нервно сглотнул, а его супруга бездумно вытерла рукавом прокушенную губу, хрипло представилась и… попросила разрешения подойти к трупу сына.
Она держала спину, даже будучи израненной и серой от горя, поэтому меня прибило дикой мешаниной разноплановых чувств. Подобрать формулировку ответа сходу не получилось, вот я и ограничился предельно понятным жестом. Потом мысленно обозвал себя придурком, разжал сведенные челюсти и… в сердцах лишил Боярина второй руки. А секунд через десять расплескал лесную кошку, примчавшуюся на запах крови, присел на корточки рядом с надрывающимся Боярином, смахнул ему скальпелем левое ухо и холодно процедил:
— Не услышу ответ на заданный вопрос прямо сейчас — лишу обеих ног и оставлю тут. Живым…