— Не хочу, — вдруг ответила она. — Большего ублюдка, чем ты, я не выдержу.
— Зачем я тебе? — опустошенно спросил Чубаристов.
— Ох, Порфирий Петрович, не скажу. Кстати, ты хоть знаешь, кто это?
Чубаристов каждый раз собирался прочитать «Преступление и наказание», но каждый раз забывал и снова попадался, как двоечник.
— Впрочем, тебе это и не надо. Сразу после «Колобка» — неподъемно.
Она выпустила струйку дыма и внимательно следила, как сизые, зыбкие нити тают в воздухе.
Этого момента Чубаристов всегда ждал со страхом и пьянящим томлением.
Наступала как бы несвоевременная, страшная пауза. И что-то в этой тишине происходило внутри женщины. Что-то опадало с ее жесткой души, она застывала хрупкой статуэткой.
Что-то происходило и внутри Чубаристова. Что-то темное и жаркое.
Он тяжело встал, шагнул к женщине, она отвернула лицо.
Сегодня в мутной смеси злобы и нежности преобладала ненависть, поэтому Чубаристов нарочито грубо задрал юбку женщины и запустил руку под трусы, по-звериному оскалив зубы.
Как ему хотелось сейчас впиться в ее полуоткрытый рот, больно, до крови укусить ее губы, но женщина отворачивалась.
Чубаристов сильно прижал руку к ее лобку — промежность была влажной и горячей.
Чубаристов рывком приподнял женщину и развернул к себе спиной. Женщина охнула, когда он содрал с нее трусы.
Обычно он торопился, словно боялся, что она вдруг оттолкнет его и рассмеется в лицо, что он не успеет.
Но сегодня он даже сам удивился своей расчетливой неторопливости.
Он не стал сразу входить в нее. Он сначала раздвинул ее ноги пошире и даже чуть отодвинулся, чтобы рассмотреть. Провел рукой по округлости ягодицы, чувствуя, как вздрагивает ее тело.
Она чуть повернулась к нему. Ее затуманенные глаза смотрели на него умоляюще и бесстыдно.
— Ты блядь? — хрипло спросил Чубаристов.
— Да, я блядь, — так же хрипло ответила она.
— Ты грязная, похотливая курва?
— Да… Да… я грязная, похотливая… Возьми меня… Войди в меня, — простонала она.
— Нет, моя дорогая… — оскалился Чубаристов. — Только своими именами… Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?
— Чтобы ты взял меня…
— Нет.
— Поимел…
— Нет!
— Трахнул…
— Нет!!
У нее страдальчески исказилось лицо, и она выкрикнула, как выплюнула, грязное ругательство, которого ждал Чубаристов.
Ну что ж, он тоже может играть по таким правилам. Он тоже может унижать. И ему это нравится, он с ума сходит от этого.
Чубаристов и сам не ожидал от себя такой изобретательности и брутальности.
Что только он не заставлял ее делать. И чем бесстыднее, развратнее ласку он ей предлагал, тем сильнее она льнула к нему, тем с большим энтузиазмом и страстью откликалась.
Чубаристов опьянел, словно выпил много водки. И в этом полете безумия его вдруг хлестануло самое порочное желание.
Он отмахнулся от него, но оно нарастало удушающе, пока не заставило его предпринять неловкую попытку исполнить.
Женщина снова обернулась к нему, но в глазах ее он прочитал не испуг, даже не боязнь, а точно такое же безумное желание и призыв…
А потом она вскрикнула от боли. Содомистское соитие и для нее было неизведанным. Но она вовсе не постаралась отстраниться. А прильнула к Чубаристову сильнее, вбирая его всего, без остатка…
Когда все кончилось, Чубаристов упал. Просто свалился на пол как подкошенный. И закрыл глаза.
Он слышал, как она прошла в ванную, как лилась вода, как потом она вернулась и вдруг — даже сердце на секунду остановилось… Ковш ледяной воды вмиг выбросил Чубаристова в реальность.
— Иди, дверь закрой за собой, — зло сказала вдова.
Это было похоже на бегство. Он даже толком не смог надеть плащ. Так, засовывая руку в куда-то пропавший рукав, и выскочил на лестницу.
Только на улице остановился. Стал шарить по карманам в поисках сигарет и вдруг больно наткнулся пальцем на что-то острое.
Это был нож с узким лезвием. Бумажка соскользнула — вот Чубаристов и порезался.
Кровь капала медленными каплями, а Чубаристов стоял, смотрел на порез и тихо радовался, что не убил вдову, забыл просто.
«Это хорошо, что не убил, — думал он. — Я к ней еще вернусь…»
И еще он почему-то подумал про Клавдию: «Она никогда не будет хорошим сыщиком, потому что не знает этой темной стороны жизни…»
ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ