— Вскрытие уже делали?
— Коне-ечно. — Жень Палыч широко улыбнулся. — Для тебя — все что угодно.
— Ну и как?
— Да ничего особенного, по предварительным результатам. «Смерть наступила от кровоизлияния в мозг, — начал читать протокол, — в результате проникающего ранения острым предметом. Предположительно нож».
— Это какой же нож должен быть, чтобы проломить череп? — удивилась Лина.
— Ну лезвие не очень длинное. — Он пожал плечами. — Да сейчас такие ножи в любой палатке продаются… Та-ак, потом еще резаная рана горла. Пересечена сонная артерия, трахея и гортань. Но это уже после смерти — вытекло бы больше крови, если бы сердце стучало. На животе три неглубоких шрама в форме креста. Про бумагу во рту знаешь?
— Да. — Лина кивнула. — Что это было?
— Страница из Библии. Книга Исход, главы пятнадцатая — семнадцатая. Уже отправили криминалистам. Половые губы зашиты грубой ниткой. Шов машинный. Кстати, индийцы имеют более романтическое название — цветок… — Сивцев не договорил, вдруг наморщил лоб, словно пытался что-то вспомнить.
— Половой контакт? — отвлекла его Лина.
— А?.. Нет, нет. — Врач покачал головой. — Точно не было. Вообще. Ни орального, ни анального.
— Все? — спросила она.
— Остальное через месяц. — Сивцев улыбнулся и развел руками. — Сама знаешь.
— Да, знаю. — Лина улыбнулась и чмокнула его в лысину — своеобразный ритуал, благодаря которому Сивцев обследовал ее материалы в первую очередь. Если она, конечно, просила. — Ну ладно, спасибо.
— Да, кстати! — Сивцев вдруг хлопнул себя по лбу. — Вспомнил! Я уже один раз такой шов распарывал. И совсем недавно, кстати… Кому же я делал?
— Правда? — Лина посмотрела на него с ужасом в глазах. — Так это что, уже «сериал»?
— Я ж не сыщик. — Он пожал плечами и стал опять листать журнал. — Ага, вот. Кокошина Нина Николаевна. Господи, для Дежкиной делал!.. Проникающее головы и горло. Слушай, все как у этой.
— А крест был? — Лина почувствовала, что ее начинает бить озноб. — Был крест или нет?
— Нет, креста не было. И во рту тоже только зубы. — Сивцев улыбнулся. — Так что, может, еще и не сериал.
— А зашитое влагалище?
— Это не ко мне. — Евгений Павлович перестал улыбаться.
— В любом случае нужно будет послать бумагу.
— Ну вот. — Сивцев вздохнул. — Опять бумага… Я привык с людьми работать.
Хотя шутка и была довольно мрачной, Лина тем не менее слегка улыбнулась…
— Тетя Куава, что ты деуаешь? — вертелся под ногами Витенька. — Хочешь, я тебе помогу?
— Спасибо, маленький, не стоит. Это я должна сделать сама.
— А что ты деуаешь?
— Да так, собираю кое-какие ненужные вещи.
— Тебе это не нужно? — удивился мальчик, когда Клавдия засунула в чемодан пачку белоснежных, накрахмаленных рубашек.
— Нет, маленький мой, я рубашки не ношу.
— А дядя Федя?
— А дядя Федя носит. Вот я ему и отдам.
Ленка вышла из своей комнаты и сунула в чемодан какую-то коробку.
— Это что? — спросила Клавдия.
— Это его подарки паршивые, — сказала дочь. — Не нужно мне.
— Не надо, Ленусь, это мелко, — сказала Клавдия. — Это стыдно.
— А я и не крупная. И мне не стыдно. Это пусть ему будет стыдно.
— Кончай, Лен, не опускайся ты до него, — выглянул из своей комнаты Макс.
— А я не понимаю, что это вы говорите! — закричала Ленка, размахивая руками. — Он предал нас, значит…
— Витюша, пойди поиграй на компьютере, — попросила Клавдия.
— Не-а, — сказал мальчик.
— Пойди, пойди, — приказала Ленка. — Нечего тебе тут…
— Ой, только погоди, я модем включил, — опередил Витю Макс. — Не трогай ничего.
— А что такое — модем? — спросил мальчик, уходя за Максом в его комнату.
— Лен, доченька моя, — попыталась обнять дочь Клавдия. — Мне тоже тяжело, ты же понимаешь. Но давай не будем…
— Будем, ма, будем! Ты вечно! Тебе на голову садятся, а ты?!
— Кто это мне на голову садится?
— Все! Вон даже Витькина бабка — деньги, вишь, ей давай, чтобы собственного внука воспитывать.
— Ну и что? У нее пенсия маленькая, — не очень уверенно сказала Клавдия.
— Ага! Ты уже и ей собираешься помогать?! — развела руками дочь. — Ну, мать!..
— А классная штука, — вернулся Макс. — Представляете, можно даже переписываться с Австралией.
Ленка и Клавдия уставились на него.