Ева мельком взглянула на Картера. Тот изо всех сил старался сохранить невозмутимый вид. Она наклонилась к нему и зашептала:
— Они выглядят нереальными, правда?
Картер медленно повернул к ней голову и с трудом сглотнул.
— На первый взгляд.
И Еве придется любить человека, который лжет так неумело о шикарных манекенщицах, облаченных в едва видимые бюстгальтеры и трусики? Да, она действительно любила его. Может, пришло время сообщить ему об этом? Следует ли ей обнажать свои чувства перед Картером, чувства, которые крепнут день ото дня, которые сильнее, чем простое вожделение, и больше, чем желание прибиться к тихой гавани во время шторма? Настоящее, серьезное чувство не к принцу на белом коне, а к живому человеку.
— Нет, ты только посмотри! Ты бы поверила, что это хлопок? Пощупай. Похоже на шелк. — Сол держал одну из вещичек, которую только что демонстрировали модели. — Отлично, великолепно и очень сексуально, — тараторил он. — Короче говоря, настоящее совершенство.
Ева вытянула руку и пощупала ткань, в уголках ее губ затаилась улыбка.
— Могу себе представить, — протянула она. Объяснение придется отложить.
Ева вернулась из Нью-Йорка очень уставшая. Мелоди заменила ее в магазине на весь день, поэтому Ева выпила чашку кофе, оплатила счета и стала думать о новых образцах, которые прислал драпировщик. Она решила не покупать новую мягкую мебель, а приобрести чехлы на кушетку и стулья. Это было гораздо выгоднее. К тому же Ева присмотрела весьма симпатичный кофейный столик в одном из магазинчиков.
Ева сделала себе чай. Может быть, Картер захочет пройтись по магазинам вместе с ней? Ей необходимо поговорить с ним. Правда, этот вечер и ночь исключаются: накануне он дежурил и после поездки ужасно устал. Нет, он не жаловался, провожая ее до дома, только бросил короткое «Запри дверь» и отдал указания Генри, дежурившему напротив ее магазина.
Ева поставила чашку и решила подвести баланс задача не из легких даже для того, кто занимается бухгалтерией всю жизнь.
Она как раз подводила итог, когда зазвонил телефон. Ева подняла трубку.
— Эй, я звоню, чтобы поздороваться, — услышала она голос Дэнни, своего второго брата.
— Рада слышать тебя, Дэнни, — осторожно сказала она. Сердце сжалось от предчувствий. Брат никогда не звонил, чтобы просто поздороваться. Его интенсивная трудовая деятельность не позволяла ему даже посмотреть телевизор или полюбоваться заходом солнца, не говоря уже о звонке старшей сестре. Он занимал должность следователя в комиссии по ценным бумагам и биржевой деятельности, обожал свою работу и был настоящим трудоголиком. Мало сказать, что Дэнни не был женат, не имел ни с кем близких отношений, не знал выходных, он даже не замечал смены времен года. — Между расследованиями ты нашел время позвонить мне?
— Не говори таким ехидным тоном. Хотя я сейчас на самом деле в гуще расследования — преступником является одна нефтяная компания. Я сейчас в Сенате, даю показания перед заседанием.
— И ты нашел время позвонить мне, чтобы поговорить о «Янки», которые выигрывают?
— А что, бейсбольный сезон в разгаре?
— Дэнни, пора начать жить!
— У меня очень славная жизнь, спасибо. Голос брата звучал настороженно. — Я воспользовался обеденным перерывом, чтобы позвонить тебе. Что тут такого? Я вдруг осознал, что долгое время тебя не слышал.
— Дэнни, я твоя сестра — Ева. У тебя не бывает внезапных идей. Однажды ты обнаружил в компьютере специальный файл планирования и маниакально используешь его до сих пор… Не надо ради меня откладывать важную работу.
— Извини, мне пришло сообщение, — произнес Дэнни. Он всегда был искренним, и поэтому Ева никогда не могла на него сердиться. — Послушай, ты права, я звоню по делу.
— Ты общался с Арти, не так ли?
— Да. Арти волнуется, и он имеет на это право. — Авторитет старшего брата никогда не ставился под сомнение.
— Конечно, но хочу тебя успокоить. Воровство — это обычная детская шалость, а случай с разбитой витриной скоро прояснится.
— Воровство? Разбитая витрина? Нет, я звоню по другой причине, хотя, наверное, мне стоило поинтересоваться и этим.
— Все в порядке. Детектив Картер Моран ведет расследование.
На другом конце провода воцарилось молчание.