Вопрос прозвучал внезапно, но для меня вполне ожидаемо:
— Скажи, а как ты в детдоме оказался?
— Когда тётя померла, меня туда сразу и отправили.
— Неужели никаких родственников не осталось, которые бы тебя к себе взяли?
— Остались. Но им и без меня проблем хватает.
— А родители твои, они… - тут Артём как-то замялся и замолчал, пытаясь, видимо, подобрать подходящие слова.
Мне было понятно, о чём он сейчас думает. Дескать, бедный сиротка, без отца и матери, как бы не обидеть его случайно. Это не могло не радовать. Значит, он не такое бесчувственное дерьмо, каким пытается казаться. Хотя любопытство так и царапает его изнутри: «Спроси, спроси, спроси». Возможно, у нас и получится со временем общий язык найти. Не хотелось бы мне с ним враждовать, у меня более важные дела есть.
— С ними что-то случилось? — нашёл-таки нужные слова Артём.
Меня так и потянуло сочинить душещипательную историю «бедной сиротки», потерявшего в одночасье обоих родителей и долго мыкавшегося по белу свету, но… Врать, когда к тебе вполне по-человечески относятся и даже сопереживают, как-то уж слишком подло. Подробно расписывать свои «семейные» проблемы тоже не хотелось, поэтому я и ограничился сухим:
— Да живы они, успокойся, — и, заметив ошарашенный вид Артёма, поспешил пояснить. — Пару лет назад точно живы и здоровы были. Думаю, что с тех пор ничего и не изменилось.
— Так почему ты тогда у тётки, а потом в детдоме жил, раз у тебя и отец, и мать есть?
— Да нафиг я своей матери не сдался, — пояснил я непонятную Артёму истину. — Она меня родила, чтобы отца на себе женить. А раз ничего не вышло — зачем ей обуза?
— А твой отец? — не унимался братец.
— У него своя семья есть. Законная. Зачем ему случайно сделанный на стороне ребёнок?
— Неужели так бывает? — Артём даже надкусанный пирожок в сторону отложил, настолько возмущён был. — Не в каком-то пиздастрадальном кино, а в реальной жизни. Чтобы оба родители живы, а ребёнок — в детдоме. Дикость какая-то!
— Согласен, — кивнул я. — Но, поверь, ещё как бывает. И не один я там такой был.
Я мог бы много чего рассказать ему про детей, родители которых пили или кололись. Для таких выродков ребёнок стоил дешевле, чем бутылка или доза. Про то, как в минуты просветления они навещали своих детишек, обещали исправиться и забрать их домой. Но эти благие намерения заканчивались очередным пьяным загулом или наркотическим дурманом. А ведь были и поистине ужасные истории, о которых и в криминальной хронике старались не упоминать, чтобы обывателей не шокировать.
Я мог бы много чего рассказать Артёму. Только вот зачем? Чтобы понять, каково это, надо не услышать, а самому пережить.
— А как там в детдоме? — между тем осторожно поинтересовался Артём.
— Нормально. Кормят, одевают, — говорить вдруг резко расхотелось, как не хотелось и вспоминать.
— Обрадовался, когда тебя усыновили? — продолжал удовлетворять своё чрезмерное любопытство Артём.
— Рад был, пока тебя здесь не встретил, — начал я злиться.
Такой откровенности он от меня явно не ожидал, даже чаем поперхнулся:
— Ах ты, гадёныш!
— Как будто ты лучше.
От моего продуманного и взвешенного решения терпеть и притворяться белым и пушистым у этому моменту мало что осталось. Зато всё больше крепло желание опять ему врезать. За это осторожное опасливое любопытство. За то, что разбередил душу. Знаю, надо было снова промолчать, но не утерпел. Да я его почти ненавидел сейчас. Вот чего он в душу лезет? Туда я никого не пускаю — незачем. Наследят там, натопчут, грязи натаскают. Никто ведь даже ноги перед входом не вытрет, и никто не извинится. А мне потом с этим как-то жить. Ну уж нет! Моя душа — не место для прогулок.
Братец задумался, словно что-то про себя просчитывая и прикидывая. После решительно сказал:
— Ладно, чёрт с тобой! Глупо ругаться по пустякам. Мир?
— Скорее — перемирие. Временное, — не согласился на его предложение я. — А там посмотрим на твоё поведение.
Меня очень позабавили квадратные глаза Артёма, который от моей наглости даже дар речи на мгновение потерял. Интересно, а на что он рассчитывал? Что я ему сейчас на шею брошусь со слезами благодарности и истошным криком: «Братик!» Да не дождётся!