Мне бы только где-то до совершеннолетия перекантоваться. А потом у меня начнётся новая, настоящая жизнь. Какой она будет, я пока не знал. И, наученный горьким опытом, ничего заранее не загадывал. Придёт время — тогда и буду решать, как её прожить. Сам!
А пока — будь что будет! Проблем я никому доставлять не собирался и очень надеялся, что это желание и у меня, и у моих будущих родителей окажется взаимным. А если что-то и сложится не так, как мне бы хотелось, то можно просто потерпеть. Всего-то год. Смешной срок!
Определив для себя стратегию и тактику на ближайшее будущее, я стал более внимательно прислушиваться к эмоциональному монологу Анжелики Валерьевны, изредка разбавляемому скупыми репликами Вадима Артемьевича — так звали моих будущих родителей.
Меня приятно удивило, что все необходимые документы уже оказались собраны. Быстро они. Если судить по рассказам наших детдомовских всезнаек, это процесс длительный и довольно трудоёмкий. Наверняка взятку кому-то важному сунули, чтобы соответствующие должностные лица подсуетились и оформили всё в рекордно короткие сроки.
Но даже если всё так и было, я их совсем не осуждаю. Мне же лучше — меньше ждать. Оставалось только дождаться суда, который и примет окончательное решение о моём усыновлении. Единственное, что от меня требовалось, так это присутствие на суде и официальное согласие на усыновление. Всего-то? Да запросто!
Новый дом мне сразу понравился: чисто, светло, просторно, стильно. Интересно, а Анжелика Валерьевна и Вадим Артемьевич сами квартиру оформляли да обставляли или всё же специалисту это сделать доверили?
М-да… Что-то меня явно не туда понесло. Какая разница, кто дизайном жилья занимался? Всё равно я здесь только временно, до своего совершеннолетия. А подобные несвоевременные мысли лезут в голову потому, что я изрядно переволновался. Не удивительно, ведь столько новых впечатлений сразу.
Но если серьёзно, то квартира у Анжелики Валерьевны и Вадима Артемьевича действительно оказалось шикарной. Как я потом понял, раньше это были две отдельные жилплощади, которые хозяева взяли да в одну объединили. Вот и вышло вполне элитное жилище.
А комната моя, словно ожившая мечта: бледно-оранжевые обои, огромное окно на всю стену с вертикальными жалюзи. И весь интерьер подобран в одной цветовой гамме. Все оттенки от светло-серого до насыщенно-стального. Необычно, но мне понравилось.
А главное — ничего лишнего в моих апартаментах не наблюдалось. Всё строго функционально. Не люблю я разные финтифлюшки, служащие только для украшательства. Смысла в них не вижу. Любой предмет обихода должен быть для чего-то предназначен. А если нет у него практического применения — зачем он вообще нужен? Пыль собирать? Или пыль в глаза окружающим пускать?
В целом, своё новое местообитание я бы оценил на четыре с плюсом. Квартира великолепная, но один существенный недостаток и неприятный сюрприз в ней всё же имелся — старший «брат». Артём. Я-то наивно предполагал: раз семейная пара в возрасте меня усыновить надумала, то своих детей у них нет. Ибо иначе зачем я им вообще понадобился? Ошибся. Бывает.
Странно вот только. Почему я на тему сестёр-братьев с новыми родителями разговор не заводил — понятно. Мне просто в голову не пришло, что у них и свой ребёнок имеется. А почему они мне об этом ни слова не сказали? Не сочли нужным? Это настораживает. Что ещё могли утаить от меня эти милые на вид люди?
Не думаю, что наличие старшего «брата» сильно может мне жизнь подпортить, но без него однозначно было бы лучше. Хотя бы потому, что он редкостная сволочь оказался. Я это понял сразу, едва его увидел. Точнее, услышал.
Стою я, весь такой стильный да прилизанный (над моим новым образом в салоне так успешно поработали, что сам себя в зеркале не сразу узнал), никого не трогаю, картины да статуэтки в гостиной разглядываю. И тут у меня за спиной раздается ломкий басок:
— Это кто у нас такой милашка?
Удивлённый, что не услышал шагов подошедшего, резко поворачиваюсь. Где-то в метре от меня парень стоит. Примерно моего возраста и такой же комплекции. Только чуть повыше да чуток поплотнее. Темноволосый, кареглазый с нахальной самоуверенной усмешкой на капризно изогнутых губах. Смотрит на меня так, как будто он — бог, а я — букашка у его ног.