Не знал бы я свою маму так хорошо, как успел изучить за свои неполные семнадцать лет (минус тот неосознанный период, когда я не за людьми наблюдал, а чисто рефлекторно от жизни разные плюшки получал), обязательно подумал бы, что она Тимура за что-то люто возненавидела. Из-за тех пидорских одёжек, что она постоянно (ага, в течение недели уже! И как только ей не надоест?) ему покупает. Только мама действительно как лучше сделать старалась. И свято верила, что только с её неоценимой помощью братик стал выглядеть просто шикарно.
Может оно и так, поскольку против очевидного спорить сложно. Только вряд ли его супер моднявый прикид на приёме у мэра по достоинству оценят. Что замшелое старичьё, что малолетнее дурачьё. А значит — снова жди беды. И размер предстоящего горя-злосчастья тут только от терпения и выдержки самого Тимура будет зависеть. Знаю я уже, как он конфликты привык решать. Кулаком в глаз — и все дела. Не думаю, что на приёме он так открыто в драку кинется, но что обязательно обидчиков как-то «накажет» — это и к гадалке не ходи.
И тут я перехватил страдальческий взгляд братика, которым он на себя в зеркало искоса посматривал, и, злорадно усмехаясь, показал ему средний палец. Нет, я совсем не злопамятный (местами), но с удовольствием понаблюдаю, как он из этой неприятной и очень непростой ситуации выкручиваться будет. Пойдёт на приём у мэра, разряженный, как чмонька какая-то, или всё же наберётся смелости сказать маме, что она с его нарядом малость переборщила. Ладно, совсем не малость.
Тимур, ссыкло малолетнее, так ничего не сказал, смолчал малодушно. Я бы в этой ситуации посчитал его трусом и потом, при случае, этим долго его доставал, если бы не гордо вскинутая голова и идеально прямая спина Тимура, когда мы по ступеням к дверям Белого дома поднимались. Ведь даже глухой на оба уха услышал бы, как толпившаяся и курившая на крыльце молодёжь, посмеиваясь, громко перешёптывается. Обсуждали, гады. Всех нас, но Тимуру, естественно, львиная доля их внимания перепала.
Каких только предположений они не выдвигали. Я, впервые его увидев, и то куда мягче выразился. Мне даже немного обидно за Тимура стало, а он даже бровью не повёл, будто не о нём эти мажоры сплетничали, а о ком-то совершенно посторонннем. Внешность у братика и так слишком нестандартная: странная смесь восточного с нордическим. А благодаря стараниям мамы он теперь сразу в глаза так и бросается. Одежда, стрелки эти злополучные, да и весь облик Тимура так и кричал: «Да чихать я на вас всех хотел!» Или ещё что похуже.
Смотрел я на него так искоса и только теперь ясно понимал, что не случайно при первой встрече его милашкой и прочими малоприятными словами обозвал. Как можно так быстро меняться, внешне оставаясь таким же? Только какую-то минуту назад он выглядел почти нормально, если на внешние атрибуты внимания не обращать, конечно. А сейчас братик как-то неуловимо изменился, и действительно стал очень похож на «сладкого мальчика». Эта ленивая томность движений, эта расслабленно-вызывающая улыбка. Эдакая ожившая мечта извращенца-педофила. Надеюсь, что таких здесь сегодня немного будет, а то проблем действительно не оберёшься потом.
Привыкли окружающие судить о книге только по обложке, а о конфетке по фантику. Чем ярче, тем и книга интересней, а конфета вкусней. Так и здесь. Стоит лишь заглянуть Тимуру в глаза, как понимаешь, что всё это томное и небрежное в его облике не более, чем просто маска. Потому что глаза у него отнюдь не невинной овечки, а озлобленного жизнью хищника, нацелившегося на жертву, а жертв тут с избытком. С такими глазами только горло зубами врагам рвать или массовый геноцид устраивать.
Один несомненный плюс сегодняшней тусовки — суки этой Лиснянского здесь не будет. Ручонку свою, похоже, до сих пор баюкает да оплакивает. Во время Тимур её ему повредил, ох вовремя. Меньше проблем нам будет. Хотя, вон на горизонте уже папаша того недоумка нарисовался — не сотрёшь. И к нам, похоже, как раз направляется. Что-то сейчас начнётся!
— Вадим Артемьевич, Анжелика Валерьевна, — склонил голову в вежливом приветствии Лисянский-старший, подойдя ближе. — А это ваше младшее поколение? — продолжал он, с любопытством поглядывая на нас с Тимуром. — И кто из вас моему болвану в понедельник мозги вправил?