Кроме продолжительного ничегонеделания меня угнетали ещё и нехорошие предчувствия. Я уже заранее настроился на разного рода неприятности, а кругом подозрительно тихо. Лиснянский-старший, который за покалеченного сына должен был жопу рвать, просто поздороваться к нам подошёл. Прочие малоприятные личности пока тоже никакой подозрительной активности не проявили.
А тут ещё Тимуру вдруг внезапно выйти приспичило. Это у него нервное, что ли? И братец, естественно, меня с собой за компанию позвал. «На всякий пожарный случай», — как он сказал.
— Да лень мне вставать и тащиться куда-то, — попытался было я отговориться.
И почти ведь не соврал ни разу. Двигаться мне действительно совсем не хотелось. А тут надо из-за стола вылазить, куда-то там тащиться. Столько совершенно ненужных действий. Да и на неприятности мне нарываться что-то совсем не тянет. А моя интуиция прямо об этом и вопит. Может, братик всё же один справиться?
— Вадим Артемьевич говорил нам вместе держаться, — напомнил мне очевидное Тимур.
И не поспоришь же. Действительно, говорил. Не уверен, правда, что совет отца к совместному посещению туалета относился, но факт всё равно фактом остаётся. Так что я нехотя встал и пошёл следом за братиком, ворча что-то невнятное на тему его излишнего послушания. Дожил, называется! Так скоро мне придётся Тимура везде с собой за ручку водить. Вот всю жизнь прямо только об этом и мечтал!
Я как жопой чуял надвигающиеся на нас неприятности. И интуиция на этот раз меня снова не подвела. Сделав свои дела и помыв руки, мы уже было собрались возвращаться обратно в зал, так дверь туалета резко распахнулась и впустила компашку, с которой я бы предпочёл лишний раз не пересекаться. Вот почему всякая поебота обычно традиционно в туалете происходит? Нет, не всегда конечно. Разные закоулки и тупики для этого тоже вполне подходят. Но туалет в этом списке прямо-таки лидирует. Я ещё заранее что-то такое почувствовал, поэтому и идти никуда не хотел. Но и Тимура одного оставлять тоже неправильно было. Раз он даже в школе «приключения» найти умудрился, то тут и подавно. Так что теперь получите и распишитесь.
— А вот и наши милые девчушки! — обрадованно воскликнул Стасик, заметив нас с Тимуром.
То слово, которое мне так хотелось срифмовать с его именем, Стасику полностью соответствовало. Если не по ориентации, так по сути. Сука он ещё та. Когда меня впервые в десятилетнем возрасте «в общество» вывели, этот шкодливый молокосос организовал моё «крещение». Стоит ли говорить, что окрестили меня насильно, макнув головой в унитаз. Успокаивая и уверяя при этом, что все они это прошли. И ничего, все живы и здоровы. Мне в общем-то их купальные предпочтения без разницы. Может, кому-то из них и нравится, когда его голову суют в ёмкость, которая для этого не предназначена, и люди обычно её по другому используют, но не мне. Поэтому и общаться с ними с той поры по возможности избегаю. Вдруг не сдержусь и кого-нибудь прибью. Проблем потом не оберёшься.
— Скучают тут без нас, бедняжки, — подхватил довольный до нельзя Никитос. — Надо их развеселить!
Этот ничуть не лучше Стасика. Дополняют они друг друга просто идеально. Как говорится, скажи мне, кто твой друг… И всё остальное, что там далее по списку.
— Развеселите друг друга. Наверняка предпочитаемые друг другом извращения уже давно выучили, — удивительно спокойно сказал Тимур.
Ну вот опять братец сам нарывается! Такое впечатление, что он или бессмертный совсем, или отбитый на всю голову, потому что не может обычный человек совсем ничего не боится. Я-то вот боюсь. Или, точнее сказать, опасаюсь. Кто знает, что этим идиотам в голову прийти может? Явно же ничего хорошего для нас.
— А мальчик-то борзый! — включился в разговор и третий, незнакомый мне парень. Но если он с такими отморозками общался, то вряд ли окажется лучше остальных.
— О, так я уже не девочка, а мальчик! Какой стремительный карьерный рост! — явно издеваясь, насмешливо протянул Тимур.
— А вот это, пожалуй, прямо сейчас и стоит проверить, — усмехнулся в ответ Стасик. — Да и Артёмку заодно за компанию тоже. А то вдруг мы о нём чего-то интересного ещё не знаем?
И вся троица синхронно, как единый многоногий и многорукий организм, медленно двинулась к нам. Смотрелось это одновременно странно и жудко, а что в этот момент в душе у меня происходило - словами не передать. Дикая смесь диаметрально противоположных чувств: страх и злость, досада и облегчение. Если бы не появление Лиснянского-старшего, которому именно в этот момент приспичило посетить туалет, не знаю даже чем бы это всё закончилось. Вряд ли, конечно, дело дошло до того, чем нас так рьяно пугали. Но и угрозами тут явно дело бы не ограничилось.