Значит, либо точно знала, либо всё же подозревала. И молчала! И столько лет лгала. Обманула мужа. Дважды. Первый раз — когда ему изменила (вот не верю я в непорочное зачатие, нет, не верю!). Второй — когда об отсутствии между нами кровного родства умолчала.
И меня, верившего, что семья у нас хоть и не образцовая, но вполне приличная, обманула. Вот кому теперь верить?
Наверное в свете вновь открывшихся фактов я должен был задуматься о том, кто же мой биологический отец. Не ветром же меня надуло в конце-концов. Но мне было совершенно всё равно. Возможно, когда-нибудь потом мне и захочется узнать эту тайну. А пока кто бы он не был — мне без разницы. Главное, что я «своему» отцу не родной оказался.
Ненавижу её!
И отчима я тоже ненавидел. За то, что он свои подозрения год назад решился проверить. А почему не раньше? И, удостоверившись, просто молча ждал чего-то. Чего интересно? Ни слова ведь не сказал. Ни мне, ни матери. И вёл себя как раньше, будто ничего не случилось. Или это я ничего не заметил?
Подозревал ли он и раньше, что я ему не родной? Не знаю. И почему у него вообще эти сомнения возникли — не ведаю. Да, мы с ним не похожи. Так мало ли на свете семей, где дети не на отца, а на мать похожи. Поэтому внешность — не повод для подозрений. Значит, что-то произошло, о чём я не знаю. Сомнения же совсем не на пустом месте у него возникли. Узнал что-то, заставившее тест на отцовство сделать? Только вот что? Хотя какой смысл мне сейчас гадать, как оно было? Потому что в любом случае всё равно. Знал — не знал. Главное, что узнал — и смолчал. А это как минимум подло по отношению ко мне!
Ненавидел ещё и за то, что это именно он допустил (а может и намеренно создал?) эту идиотскую ситуацию, которую неизвестно как теперь разгребать. Вот как, скажите, мне поступить? Сделать вид, что по-прежнему ничего не знаю и не подозреваю? Или всю правду-матку родителям выложить?
Молчать мне казалось неправильным. Чем я в таком случае лучше них буду? А сказать, что я всё знаю и притворяться им больше не имеет смысла, у меня просто язык не поворачивался. Да и как объяснить, откуда обо всём узнал? «Дорогие родители, мамочка и папочка! Вы только не волнуйтесь, но мы с Тимуром отцовский кабинет взломали и сейф вскрыли. А там документики интересные нашли. И теперь всё-всё знаем». Так, что ли? Представляю их ответную реакцию. Либо полиция, либо карета скорой помощи, чтобы в дурку отвезти, мне точно обеспечена. Первое — если поверят, а второе — если нет.
Стоит ли так своим благополучием рисковать? Даже если очень хочется расшевелить это вонючее болото лжи. Но я ведь и Тимура этим признанием подставлю. Хоть мне его и прибить порой хотелось, но побить было бы честно. А вот сдавать родителям — подло. Тем более, что мы вместе делов натворили. Да и родители, как оказалось, не совсем мои. Отец-то точно не мой, а Тимура.
И я, как наяву, представил отца и мать, орущих друг на друга и пытающихся одновременно обелить своё чадо и обвинить во всех смертных грехах чужое дитё. Вот веселуха бы наступила!
Нет! До столь низкого поступка я не хочу докатиться. Ведь не правдолюбие меня на крайние меры сейчас толкает, а в первую очередь желание отомстить. Им всем. Хоть как-то.
Одновременно с этим мне очень хотелось сделать вид, что вообще ничего не случилось. И жить дальше. Как ни в чём ни бывало. Но притворяться было противно. Да и не умею. Я же не Тимур, который с каждым общий язык найти может и без мыла в душу залезть. А ещё не хотелось уподобляться родителям-лгунам.
И что мне теперь делать — я не знал. Поэтому и ненавидел всех. И мать, и отца.
Кто из них больше виноват? Одинаково, наверное. Только отчима я за умолчание в основном ненавидел. Он молча в своих подозрениях убедился, молча своего родного сына под видом приёмыша в дом притащил. Хотя тут-то он наверняка не молчал. Мать же как-то уговорил на столь неожиданный, странный и необъяснимый поступок. Интересно как? Чем своё желание усыновить якобы совершенно постороннего парня объяснил и аргументировал?