Только кто обращает внимание на досадные мелочи, когда жизнь так кардинально меняется и хочется верить, что мечты, хоть и с большим опозданием, но всё-таки сбываются? Я мог бы и раньше догадаться, если не обо всём, то о много, если бы хоть немного поразмыслил над происходящим, а не строил планы на будущее. Мог бы, да вероятно не хотел.
В любом случае — жизнь продолжается, и надо думать не о чужих грязных тайнах прошлого, а о завтрашнем дне. Всё равно ведь ничего уже не исправишь и не изменишь, так чего заморачиваться? Так я решил для себя и вёл себя так, как-будто ничего и не случилось. А вот Артём так не смог. Или не захотел. Или просто оказался не столь равнодушным и стрессоустойчивым, как мне поначалу показалось. И переживал из-за случившегося сильно. По ночам почти не спал, а бродил унылым привидением по квартире. Я, когда случайно просыпался, осторожненько, боясь себя обнаружить, не раз подглядывал за ним в эти минуты.
Зачем? Да наплевать на чужие страдания на этот раз почему-то не получалось.
Временами мне даже хотелось, наплевав на все своми принципы и убеждения, подойти к Артёму, вмазать ему от всей души в нос и вызвать на откровенный разговор. Кто знает, может нам и удалось бы найти общий язык и даже, чем чёрт не шутит, подружиться. Но останавливало меня от столь решительных действий осознание полной бесперспективности подобного поступка, будь я на его месте. Я бы посчитал подобное полным издевательством и, как минимум, затаил обиду.
Днём тоже всё сложно было. Артём мог совершенно неожиданно застыть на месте и провалиться куда-то там в себя. Приходилось следить, чтобы не выпадал совсем уж совсем бесповоротно из реальности хотя бы в опасных для жизни местах. Таких, как пешеходный переход или лестница. Даже за руку тянуть его пару раз за собой пришлось, чтобы увести в более безопасное место.
Хорошо, что на крыши его, в отличие от меня прежнего, совсем не тянуло. Или это только пока?
Честно говоря, мне больше нравилось, когда он на меня после нашего преступного знакомства со спрятанными в сейфе Вадима Артемьевича документами с неприкрытой ненавистью поглядывал. Искоса так. Винил, видимо, за то, что из-за меня его жизнь так неожиданно и круто изменилась. Да, всё из-за меня. Я и не виноват по большому счёту ни капли да и зла никому не желал, а уж тем более Артёму, а всё из-за меня. Как ни крути, но это так.
И хотя виноватым я себя не чувствовал (а в чём вина? в том, что родился?), но что-то внутри зудело, как комариный укус, и не давало успокоиться. Обида? Совсем чуть-чуть. Злость? Если совсем немного. Наверно, всего по крупинке: обиды, злости, недоумения, раздражения, растерянности. Или больше.
Невозмутимо похлёбывая круто полосенный чай или заново переписывая залитую каккой-то гадостью школьную тетрадь, я чувствовал себя странно и непонятно. Как будто снова в детдом вернулся. Те же косые взгляды и мелкие пакости напрягали, но как странно Артёма я понимал. Эта детская месть мне отвлекала «братца» от проблемы. А поскольку в глубине души он вряд ли всерьёз считал меня виноватым, то и до серьёзных гадостей не опускался. Хотя и мог.
Я ничего не делал, просто ждал. Не изводил себя из-за ложного чувства вины и сожаления, не пытался в чём-то оправдаться или сблизиться с ним как-то. На злые взгляды Артёма особого внимания тоже не обращал. Я просто ждал, когда он «переболеет» ненавистью ко мне.
Дождался! Переболел! Вообще в полнейшую апатию впал. При чём Артём так хорошо себя контролировал, скрывая свои чувства, что не зная всей подоплеки происходящего и не заметишь, что с ним что-то не так. Но я-то всё знал. И видел, что с братом происходило. А происходящее мне очень и очень не нравилось. И чем дальше, тем больше. Так почему никто, кроме меня, не замечает что с ним что-то не то происходит? Люди настолько слепы в своём призрачном благополучии, что совсем чужую боль чувствовать перестали? Это же так очевидно! Непривычное поведение и небольшая заторможенность уж точно должны были всем в глаза бросаться.
Вот и сейчас, на уроке, вместо того, чтобы контрольную решать, сидит весь такой заледенелый, в одну точку уставившись. Опять завис! Ну, я ему сейчас! Скомкал листок бумаги и со злости кинул в него. Не то чтобы я особо целился, скорее хотелось хоть как-то скопившееся на весь белый свет раздражение выплеснуть, но я попал. Попал! Такая малость, а приятно. Всё же есть в каждом нас что-то насквозь эгоистичное и непомерно тщеславное. Казалось бы, проблем выше крыши, поскольку столько всего сейчас в нашей жизни напутанного и запутанного — разгребать замучаешься и за себя, и за того парня (в данном случае — Артёма), а я своей нечаянной меткостью упиваюсь.