Конец POV Магды.
***
Сегодняшний танец Герберта фон Кроллока был не похож на предыдущие. В нем исчезла глубина. Четкие выверенные движения, соблазнительные изгибы, пелена мнимой таинственности… не той, что была на самом деле, а наносной и выставленной напоказ. В постановке было лишь это. Больше ничего. Правда, нетрезвые завсегдатаи «Приюта» и под пытками не смогли бы объяснить, в чем разница, даже заметь они ее. Зато Гер не в пример острее ощущал на себе липкие скользкие взгляды, от которых очень хотелось отмыться. Сейчас они проникали словно под саму кожу. Подо все «щиты» и «заслоны», которые блондин обычно выставлял вокруг себя, выходя на сцену. Сейчас щиты пали. Слишком много энергии было истрачено на «спасение» несносного мальчишки. Альфреда не было в зале, а потому «историю» его танца заценить все рано было некому, так что… толку вкладываться. Тела вполне хватит. Счастье еще, что мышцы не давали осечек после истории на заднем дворе. Герберт перенервничал – это факт. Но – тренировки есть тренировки. Руки-ноги исправно выполняли то, что от них требовалось, душа же рвалась в гримерки. Туда, где среди мягких пуфиков и цветастых боа нежился сейчас отходящий от шока студент. Магда присмотрит – в этом можно не сомневаться. За долг перед Гербертом – расстарается вовсю. Покровителем его мечтали видеть многие из здешних, да только Гер предпочитал ни перед кем не иметь обязательств. Ни с той, ни с этой стороны. Но, так сложились обстоятельства. Что ж… Всему когда-то приходит конец.
Пришел конец и номеру Герберта. Вскорости было время выходить на сцену Магде…
***
Альфред.
Если безнадега стучит в сердце – впусти ее. Нет смысла сопротивляться. Прими. И, возможно, тогда она будет не столь жестока. Милосердна. Не до конца вытворит душу сомнениями. Не расплавит ее. Не выжжет, как едкий клей. Не растворит, как солнце хрупкие ледяные узоры на стекле.
Ты вправду решил, что нужен ему, Альфред? Ему. Ты. Нет? Молодец. Ошметки разума все же сохранились в твоей черепной коробке. Но, ты точно знаешь, что ОН нужен тебе. Что ж. Ожидаемо. Глупо. Ты все равно пришел. Потому, что не смог. Не смог больше быть вдали. Пришел. И нарвался на большие неприятности. Еще и втравил в них свое личное Божество. Своего Падшего Ангела. Умничка, Альфред. А что делать, если сам стал превращаться в ходячую тень? Давече юноша сам слышал, как сокурсники всерьез обсуждали перспективку показать его университетскому психологу. И что, если его все же под каким-либо предлогом затащат туда? Неужто какой-то мозгоправ сможет повлиять на ситуацию? Тем более, что Ал и под пытками не смог бы признаться чужому человеку в своей тяге к стриптизеру. Пусть уж лучше сам Гер прогонит его окончательно. Пускай делает что угодно, но отобьет у Альфреда желание быть рядом, ибо сам студент сделать это не в силах. Никакой воли, мать его так! Слизняк деревенский. Перебродившая квашня. Фе.
Кем он готов был стать для блондина? Любовником? Вещью? Личным рабом? Игрушкой? Какие условия посчитал бы для себя приемлемыми, будь то танцор предложил бы ему их? Гнусно и малодушно думать о таком. Да только как быть, когда не можешь признаться даже самому себе, что согласился играть бы и роль придверного коврика, на который становятся грязными ботинками. Настолько сильна была тяга и душевная тоска. Это не поддается логике. Это не объяснишь никакими человеческими словами. Это - когда рвется душа. Это – когда осколки израненного самолюбия иглами впиваются в сердце изнутри и заставляют его кровоточить каждую секунду. Это – помешательство.