- Милорд давай не об этом сейчас, нам не надо об этом думать. Это все так далеко и может быть невозможно. Давай, когда выберемся, обязательно поговорим об этом.
И мы вновь гуляли по коридору, вновь искали выход. И все-таки я почувствовал, запах ветра – это запах свободы. Мы поскорее побежали по этому коридору и вышли в горы. Мы повернули голову назад и увидели приют в дали. Теперь нам предстояла дорога до города. Но для начала нам нужно было спуститься с гор, а это опасно. Спускаясь вниз, мы часто подсказывали, падали. Руки все поцарапаны, колени покрыты коркой крови, а одежда окончательно порвалась. Когда мы вышли к трассе, я не увидел своей машины. Кинув последний взгляд на приют Энберна, я с ним попрощался навсегда. Мы шли долго, мучительно, часто падали, нам не хватало сил. Один раз на нас напал медведь, мы ели, успели отбиться. После этого случая мы старались держать подальше от леса. Я понимаю, что нам скоро придётся пройти по тропинке, которая проходит, через лес. От нас пахнет кровью, мы усталые следующий схватки мы не переживём. Я не помню, сколько мы шли, единственное, что было в голове– это добраться до города. Мы падали, поднимались, помогали друг другу снова и снова. Было такое ощущение, что наша дорога никогда не закончится ночь, день все давно уже смешалось в одно целое. Не знаю, через сколько мы добрались, если идти пешком, то нужно дней четыре, наверное, столько и прошло, а может, и больше. Мы увидели огни города, и это придало сил. Мы зашли в него, и я сразу увидел календарь 1962 год гласила его надпись. Прошло два года с тех пор, как я покину свой дом. Я не верил своим глазам, когда смотрел таже дата – тот же месяц, но год-другой. Идя по улицам, на нас обращали внимание, но нам нужно было добраться до полицейского участка. Это единственная мысль, которая согревала нас, заставляла дальше двигаться. Приюта Энберна не было уже 3 года даже больше. Похоже, нас тоже посчитают мёртвыми, но как объяснить людям, что мы пробыли в разрушенном приюте два года и не могли выбраться. Вдруг все стихо, я услышал знакомую песенку. Мы обернулись и увидели тех самых призраков. Они настигли нас. Мы рванули со всех ног к полицейскому участку. На нас полетели машины. Я видел, как люди смотрят в ту же сторону, куда и мы смотрели, и бегут, и прячутся. Они тоже видят призраков приюта. Мы залетели в полицейский участок, и полицейский на нас косо посмотрел. Мы быстро попытались рассказать все, что происходит, но вдруг здание затряслось. Единственное наше спасение было на тот момент выйти из здания, и все втроём мы вышли. Мы увидели группу призраков, которая стояла напротив нас. У полицейского открылся рот. Лизи посмотрела на меня, улыбнулась и поцеловала этот поцелуй был прощальный, понял я. Она зашагала к ним с распростёртыми объятиями, они запели громче. Когда она подошла к ним, я увидел огромную тень. Я хотел было рвануть за ней, но что-то меня остановило какая-то преграда, стена. Последняя прощальная улыбка и тень съедает её.
Полицейский помог мне добраться до дома, восстановить документы. Нет, я не вернулся к работе, у меня были запасы денег. Я жил для себя. Теперь для меня ничего не оставалось, и жизнь прервалась.
Ужин
Я зашёл в кафе сидел, долго напивался, вспоминая Лизи. Как она, храбро, пошла в объятия призраков? Она знала, что они пришли за ней. Все-таки напившись до беспамятство, я просыпаюсь в чужой кровати. Девушка, которая лежит со мной так прекрасна и так похожа на Лизи, что я пытаюсь вспомнить, как её зовут. Она возвращает меня к жизни, я вновь начинаю работать. Теперь я знаю, для кого я живу, для кого я работаю день и ночь. Я не забыл Лизи, я вспоминаю её. Я даже похоронил ее, точнее, закопал, пустой гроб и на крест поставил её фотку. И сегодня я пришёл просить разрешение у неё на брак. Через месяц мы должны связать свои узы. Ведь Агнес ждёт ребёнка, больше медлить нельзя. На днях я встречаю друга, мы с ним долго общаемся, я вновь напиваюсь. И тогда я впервые слышу отсчет: 20 дней. Не придаю этому значению, но с каждым днём голос становится громче. И наконец, я понимаю это же слышала Лизи, из-за этого она пошла в объятия смерти. Она знала, что призраки от неё не отстанут. Что ей, суждено все-таки погибнуть. Призраки пометили нас, и нам суждено принести жертву. Я подхожу к другу, мы долго общаемся с ним, я рассказываю все, не тая. И тогда он предлагает, чтобы он взял в жены Агнес. Ему суждено прожить ещё долго, он не слышит отсчет. Я долго колеблюсь, думаю, оставлять жену вдовой или нет. Но, все-таки соглашаюсь на предложение друга. Ребёнок должен расти в любви и ласки знать обоих родителей. Пусть даже второй родитель будет ему не родной, но он этого никогда не узнает.