— Что это значит?
— Это значит, что очень много сделал.
Бэр кивнул и вновь посмотрел на кольцо.
— Давай, примерь.
Фрэнк вынул кольцо из коробки и надел на палец.
— Такие большие до сих пор не делали. Пришлось просить изготовить на заказ. Твой размер все еще имеется в деле.
Бэр пошевелил непривычными к весу кольца пальцами.
— Это значит, что ты друг управления. — Помрой встретился с ним взглядом. — Понимаешь, что это значит?
Бэр кивнул. Доступ. Права. Все, чего ему не хватало последние годы. И еще он понимал, чего лишался — ему придется поступиться тем, к чему он привык.
— Мы еще успеем поговорить о месте для меня, — слова давались ему с трудом. Бэр понимал, что обратной дороги нет.
— Сам знаешь, как мы это делаем, — продолжал Помрой. — Сначала похлопывание по плечу, рассуждение о том, как все пойдет, — мы обрабатываем как профессионалы. Проверка, кольцо — и по рукам.
Бэр влез в опасное дело, выколачивал сведения, подкупал, дрался и даже убил. И все ради чего? Проверка, кольцо — и по рукам. Он до сих пор не представлял, чего еще не знает и скорее всего никогда не узнает. Бэр взглянул на протянутую руку Помроя. И пожал ее. У него не было иного выхода.
Он ехал домой и в уме составлял список, что ему еще требовалось. Револьвер ему вернули. Это хорошо. Патронов к нему много. В кармане лежал банковский чек. Деньги есть. Он захватит компьютер. Нужен перископ для подглядывания в замочную скважину. Бинокль. Набор отмычек. Ломик. Дробовик и патроны к нему. Бэр не представлял, сколько времени пробудет в Чикаго. Столько, сколько потребуется, чтобы найти тех троих: Бобби Б., Тино и Тихого.
Он подъехал к дому, вылез из машины, направился к лестнице, но, заметив движение в доме, остановился. Но тут же понял, кто это был — Сьюзен чем-то занималась в его гостиной. Она заметила его, вышла на улицу и шагнула навстречу.
— Я собираю свои вещи, — заявила она, поднимая рюкзачок, и Бэра кольнуло сознание необратимости того, что делала Сьюзен и что совершил он.
— Сьюзен! — Теперь их разделяла только узкая полоска травы.
— Что?
Бэр силился подобрать слова. На этот раз он не имел права потерпеть неудачу. Наконец он заговорил, и его голос зазвучал непривычно хрипло:
— Я привык думать, что если человек совершил ошибки, как бы он потом ни жил, их уже не исправить.
Лицо Сьюзен изменилось, и она шагнула к нему.
— Нам будет очень трудно, если мы позволим прошлому довлеть над нами. — Бэр болезненно поморщился, и она, заметив в его глазах сомнение, продолжала: — Иначе быть не может, Фрэнк. Только так. Ты сам это поймешь.
— Да, — пробормотал он.
— Ты кончил свои дела?
Бэр не был уверен, что еще он должен Аурелио, но ясно представлял, в чем состоит долг перед Сьюзен и, может быть, перед самим собой. Нет, он не поедет. Никуда.
— Закончил, — ответил он. И, облегченно закрыв глаза, поманил ее к себе. — Пойдешь?
— Да.
Через секунду они, дрожа, крепко обнимались.
Прошло несколько мгновений, Сьюзен вернулась в дом, а Бэр остался на улице, упиваясь вечерним воздухом. Вот такие дела. На матах в пустых спортивных залах, в мусорных мешках на поле, где в лужах стоит затхлая вода, на невспаханном кукурузном жнивье, в пустых гаражах, на грубых матрасах в разграбленных домах, в холодных моргах, на улицах и за городом лежат мертвецы, ждут, чтобы их нашли живые, отдали им должное, позаботились бы о них и они бы наконец обрели покой. Он достиг предела в себе и начал все сначала. Теперь настала пора похоронить своих мертвецов. Бэр поднялся по ступеням к двери. Сьюзен задержалась на пороге, широко распахнула перед ним дверь, улыбнулась и обняла. Они вместе вошли в дом.