Оба помолчали. Наконец господин Ла Поммерэ вздохнул:
– Не знаю… Я скажу вам нечто такое, комиссар, чего никто не знает. Я говорил вам, что я вдовец. Это правда. Моя жена умерла три года назад в Южной Америке, куда уехала одиннадцать лет назад вместе с неким кофейным плантатором. Покидая мой дом, она захватила с собой сто тысяч франков, изъяв их из сейфа в моей конторе. И Вивиана похожа на мать.
Он вздрогнул, услышав, как Мегрэ пробормотал со вздохом:
– Будем надеяться на это!
– Что вы хотите сказать?
– Видите ли, если у Жана Вербуа нет причин опасаться своей спутницы, он не станет желать ее гибели. Если же, напротив, обнаружив в багажнике труп, ваша дочь возмутилась и высказала какие-либо угрозы…
– Я понимаю вашу мысль, но ход событий представляется мне иным, чем он описан в газетах. В момент столкновения машина не была пуста, раз водитель грузовика и судовщик услышали крики о помощи. У Вербуа и Вивианы не было повода расстаться. Следовательно…
– Река прочесывается с самого утра. До сих пор ничего не нашли. Могу ли я попросить вас подняться со мной в комнату, которую занимала в гостинице эта пара?
Вполне обыкновенная комната, обои в цветочек, никелированная кровать, зеркальный шкаф красного дерева. На туалетном столике бритва, кисточка для бритья, две зубные щетки, одна из них новая.
– Вот видите, – промолвил Мегрэ, – он взял в дорогу свои вещи. Но по пути им пришлось остановиться, чтобы купить зубную щетку для девушки и эти дорожные тапочки, которые стоят под кроватью. И все же мне хотелось бы найти какое-то доказательство, что речь идет именно о вашей дочери.
– Вот оно, – печально сказал отец, указывая пальцем на коврик, где поблескивала уроненная серьга. – Вивиана всегда носила эти серьги, принадлежавшие ее матери. У одной из них испорченный замочек, дочь не раз теряла ее и каким-то чудом находила. Вот она! Есть ли у меня, по-вашему, хоть слабая надежда, что дочь жива?
Мегрэ не решился ответить ему, что в этом случае м-ль Вивиана Ла Поммерэ, по всей вероятности, будет обвинена в соучастии в убийстве.
Пришлось настоять, чтобы нотариус вернулся в Версаль. Дождь не утихал, и «Приют утопленников» все больше походил на военный штаб.
Журналисты, которым наскучило следить под дождем за работами водников, прочесывавших реку, с невозмутимым видом засели за карты. Капитан жандармерии отдал свою машину в распоряжение комиссара, но Мегрэ не пользовался ею, и его внешне не связанные между собой действия не внушали особых надежд тем, кто не знал методов его работы.
Увидев, как Мегрэ направился к телефонной будке, журналисты решили, что тут-то они смогут узнать все новости, и с присущей им профессиональной бесцеремонностью столпились у двери кабинки.
Оказалось, что Мегрэ звонит в Парижскую обсерваторию, осведомляясь о последней сводке погоды и настойчиво выспрашивая кое-какие подробности.
– Так вчера около восьми вечера не было луны? А какой прогноз на сегодня? Повторите, пожалуйста… Она восходит в ноль двенадцать?.. Благодарю вас.
Когда он вышел из будки, лицо его выражало полное удовлетворение. Он даже позволил себе не без лукавства бросить журналистам:
– Хорошая новость, господа: проливной дождь продлится не меньше трех дней.
После этого он долго беседовал с капитаном Пийманом, который вскоре исчез и до конца дня не появлялся.
Пили много. Кто-то обнаружил у хозяина прекрасное игристое вувре, и все считали своим долгом его отведать. Лили беспрерывно сновала между столиками и не слишком сурово отталкивала любознательные руки клиентов.
В половине пятого уже стемнело, и поиски в Луэне прекратились; к тому же все менее вероятным казалось, что в реке обнаружат тело или тела, которые за это время течение могло унести к самой Сене.
Прислали тягач, чтобы увезти с шоссе разбитую машину, мешавшую движению; ее отвезли в Монтаржи, где она поступила в распоряжение полиции.
В шесть вечера один из репортеров позвал хозяина и спросил его:
– Чем вы нас угостите на обед?
– Ничем! – раздалось в ответ.
Хозяин удивленно оглянулся, не понимая, кто осмелился ответить за него и притом в ущерб его коммерческим интересам. То был Мегрэ, который с невозмутимым видом подошел к журналистам.
– Я действительно хочу попросить вас, господа, не обедать здесь сегодня. Я не запрещаю вам вернуться к десяти часам, если вам это улыбается, и даже переночевать здесь. Но я очень хотел бы, чтобы с семи до девяти в гостинице оставались только те, кто находился здесь вчера вечером.
– Вы хотите восстановить вчерашнюю обстановку? – догадался кто-то.
– Вовсе нет. Я хочу заранее предупредить вас, что совершенно бесполезно устраивать засаду в окрестностях, вы ровно ничего не увидите. Зато если вы будете вести себя разумно, я обещаю вам неплохой материал для утреннего номера.
– В котором часу?
– Допустим, не позже одиннадцати. В Монтаржи есть место, где прекрасно кормят: гостиница «Колокол». Отправляйтесь туда всей компанией. Скажите тамошнему хозяину, что вы от меня, и он обслужит вас как нельзя лучше. Когда я приду туда…
– Вы пообедаете с нами?
– Я, правда, приглашен в другое место. Но я не слишком там задержусь. А теперь поступайте как хотите, ваше дело принять или нет мое предложение, но если кто-нибудь попытается перехитрить меня, я гарантирую, что он не получит от меня никакой информации. Итак, господа, до скорого свидания, и желаю вам хорошего аппетита.
Когда они ушли, он вздохнул свободнее и с лукавой усмешкой взглянул на взбешенного хозяина.
– Ну-ну! Ваш главный доход ведь лимонад, а не обеды. А пьют они с самого утра…