– И я повторяю! – ревела кроваво-красная точка, освящаемая золотом окружающих её стен, – что мириться с преступниками мы не будем, – затем эта пульсирующая форма утвердилась в гигантском сердце – гербе Империи, с открытым внутри него вертикальным всевидящим оком, из которого потекла слеза, сформировавшаяся в своём стремительном падении в сгусток крови, заимевшем человеческую форму Императора маленького островка в океане гигантской морской планеты.
– Гелла была потрясающим человеком, – продолжал вещать только что родившийся сосуд власти, – моим другом, смелым журналистом. Не дам никому замять этот факт, да и думаю, вы и сами знаете, как самоотверженно она вывели на чистую воду, не побоюсь этого слова, ублюдка Шелла, который своими безнравственными действиями опозорил не только свою коммандантскую честь, но и достоинство всей гвардии Империи. И мы обязаны этой смелой женщине, что она умеет видеть правду, порой нам неприятную, и не боится говорить о ней открыто и честно, не боясь ничего и никого. Её ненавидели за прямоту многие, но любили за неё же ещё больше. Она была уважаема как в самой Империи, так и за её пределами. Страны Конгресса также отмечали неоценимый вклад в журналистику и поиск правды этой смелой женщины, и даже племена острова Утконоса. Точнее, именно они в первую очередь оценили всю человечность и сострадание поступков этой женщины, которая хотела принести мир нашим народам.
Зал снова взорвался овациями.
– Эти аплодисменты я посвящаю нашей героине, человеку, которому я бы с радости отдал свой пост, если бы она была ещё жива, но, к сожалению, судьба распорядилась иначе, и этот удар несомненно направлен в самое сердце нашей Империи, чтобы дестабилизировать наше и так запуганное шаманами общество. И это личный удар по мне, как по человеку, который любил эту женщину.
На этот раз зал молчал, и Харт на секунду смутился, поняв, что мог наговорить лишнего. В любом случае следовало сворачивать конференцию и…
Тут мысль его прервалась, и сердце замерло вместе со всеми советниками, зрителями, которых уже успели собрать для конференции, экспертами, журналистами и прочими работниками на благо и процветание Империи. В буквальном смысле всё застыло подобно статуям, недопитыми остались стаканы с водой в зале; мельчайшие пылинки в воздухе, которые можно было разглядеть, глядя через освещавшие их прожектора, и те замерли в воздухе, будто бы примерзнув к чему-то невидимому.
И, несмотря на народившееся внутри Харта тревожное чувство, его одновременно с этим стало распирать от радости от того, что он говорил; более того, та ложь, которую он вылил с экрана, в его устах стала каким-то невероятным образом правдой, той истиной, в которую он сам уверовал. Расправив плечи, Харт, не спрашивая, почему так произошло, ощутил, как за его спиной стал развеваться белый плащ победы генералиссимуса в бесчеловечной войне против ужаса шаманов, и золотая корона с инкрустациями баснословно дорогих кристаллов эфира мягко опустилась ему на голову.
– Это мой триумф как правителя, – подумал Харт, – и пусть хоть на миг всё будет так, ведь я герой этого времени! Герой этой войны!
В зале одновременно с этим раздались хлопки. – Ну наконец-то! – подумал Харт, радуясь, что наваждение прошло. – Наверное, это был очередной ход пиарщиков знати Империи, и готов биться об заклад, талант к необычным поворотам в рекламе и создании имиджа у них определённо имеется.
Однако было странным и тревожным то, что хлопки так и остались единичными, да, определённо хлопал один человек, и более того, эти хлопки за пару секунд переросли в отдающиеся внутри черепной коробки Императора шаги.
Меж статуй фигурок, которые стояли на чёрно-белом игровом поле, неспешно вышагивая, двигался второй игрок партии вселенной, который медленно взошёл на трибуну под изумлённый взгляд Харта.
– Г… Гел? – вымолвил Харт, тут же удивившись своему изменившемуся голосу. – Он моментально взглянул на свои руки, чтобы подтвердить свою безумную догадку, которая оказалась правдой. Несмотря на весь грим, узнаваемые при близком рассмотрении ранние старческие пятна рассосались, и кожа приобрела былую свежесть и упругость молодости. Одновременно с руками метаморфозу претерпело всё тело. Император чувствовал, как под его рубашкой с пиджаком играют мышцы в полнейшем тонусе, когда он больше времени проводил на выездных миссиях агентства Сердца. Подняв руки к лицу, он с удивлением обнаружил отсутствие имплантатов, которые теперь ему уже были не нужны, как и очки, которые он давно уже воспринимал как часть себя. Медленно сняв их, он провёл рукой по отросшим на месте зиявшей лысины волосам и, распахнув глаза, весело обратился к своей подруге с былым юношеским задором: «Вот я и вернулся. Гел, мы вернулись туда, где и должны быть!». Харт уже было сделал шаг по направлению к обнажённому телу юной девушки, но в тот самый момент между ними вырос, сплетясь спиралями, игровой стол вместе с двумя фиолетовыми пуфиками, в которых, ни слова не говоря больше, утонули друг напротив друга двое друзей.