– Я… – Харт открыл было рот, но Доуз прервал его, – ни слова, пусть за тебя говорят твои поступки, пошёл, давай. 10 минут, помни, не больше.
Харт захлопнул рот, глубоко вздохнул и громко ступил на асфальт перед своим домом.
Глядя на знакомую до боли железную дверь подъезда, Стивен прокручивал события прошедших дней, одновременно ныряя в своих воспоминаниях в самую глубину, вспоминая своих родителей, все те неловкие ситуации, в которые он попадал с ними, одновременно испытывая невероятную благодарность за их существование и заботу, с одной стороны, и ненависть по отношению к рутине и периодическим абсолютно бесполезным скандалам двух уставших друг от друга людей – с другой. Его сердце сжалось после того, как он смог впустить в себя все эти чувства, оживить их внутри себя, и ими же подгоняемый, не помня себя, уже взбежал вверх по лестнице и зашёл внутрь.
Со стороны кухни раздалось какое-то шуршание. Не прошло и секунды, как его мать, выбежав в коридор, бросилась к нему, обняв и притянув сына к себе. Казалось, она совершенно забыла и о своей истерике, и о том, что он, даже не проинформировав её, покинул дом более чем на сутки. Харт улыбнулся сам себе, вспоминая, как проведенная ночь у друга Джеффа, про которого его мама не знала, казалось ещё недавно второй по величине проблемой, помимо того, что Гелла уехала на неопределённый срок, так как после неё обязательно последует встреча с родителями, которые явно будут не в восторге от его поведения, особенно отец.
– Мама, – тихо обратился Харт…
– Да, моё солнышко?
– Я ужасно извиняюсь за то, что сделал, и я… В общем, у меня есть подарок, – пробормотал Харт, подняв свой презент к животу матери и, нащупав извилистую форму, взял поудобнее в руку.
– Правда? – улыбнулась матерь, тут же позабыв всю свою злость и обиду на сына за то, что он заставил её так сильно беспокоиться, ведь это был первый раз в жизни, когда он поступил подобным образом, сбежав из дома, – и что же это?
Харт зажмурился, все сильнее и сильнее давя на предмет внутри пакета, даже не ожидав сопротивления вначале и ощущая, как всё его тело потеет от предстоящего момента. Эти секунды давления растянулись на долгие часы воспоминаний, которые водоворотом разлились в океане памяти Харта. Тепло мамы, когда он был совсем маленьким, когда она позволяла ему засыпать рядом с ним, и даже, всегда уставшая, она находила время, чтобы всегда поиграть с ним, выслушать его. Когда же он стал постарше, несмотря на все неврозы от городской жизни и суеты, она всегда находила время выслушать его тревоги по поводу некоторых отношений с другими ребятами и девушками, о том, как найти своё место в мире и остаться собой. И несмотря на непрекращающиеся упрёки, ссоры и скандалы, Харт любил это всё, любил возвращаться домой, пусть раз на раз не приходилось, и квартира, в которой он жил, приносила не только радость, но и боль, и…
– Пуф!! – как будто выстрелила детская хлопушка, так сначала показалось Стивену, но затем его восприятие от своей кривизны вновь вернулось к исходной точке и он, вздрогнув, в момент выпустил из своего ума все воспоминания. В мозгу лишь замер ничего не понимающий взгляд матери, которая, подобно тяжелому мешку, рухнула прямо пред ним на пол. Буквально через пару секунд с таким же непонимающим взглядом в коридоре оказался отец, который буквально замер в тот самый момент, когда мешок слетел с руки Харта, обнажив чёрный стальной предмет.
– Сын… глядя под ноги Стивена, ошарашенно чеканил слова отец, – ты, ты чего?
Харт инстинктивно вытянул руку, а его папа инстинктивно закрылся руками, что позволило ему защититься от пули, которая застряла в его ладони. Харт схватил пистолет двумя руками и выстрелил ещё раз, попав на этот раз в ногу. Отец потерял равновесие и рухнул на пол.
Стивен, не теряя времени, быстро подошел к нему и направил дуло пистолета прямо в лоб отцу.
– Ну, вот и хорошо, – первый раз за много лет улыбнулся он своему сыну, – мы с мамой переживали, что с тобой могло что-то случиться. Славу богу, ты в порядке.
Следующий хлопок вышиб из отца Харта весь дух. Стивен медленно опустил ствол, только начиная ощущать лихорадку во всём теле и то, как сильно трясётся рука, которая буквально слилась вместе с оружием. В соседних квартирах началась какая-то суматоха, видимо, выстрелы были достаточно громкими, чтобы вылететь за пределы одного жилища. Тем не менее, Стивена это уже больше не волновало. Ничего уже не могло его напугать, никогда больше. Это осознание, ещё умственно не сформировавшись в его голове, уже нашло отражение в миллионе мурашек по коже и вибрациях, которые гуляли по его телу.