Харт смотрел какое-то время на них, а затем, прищурившись, выбросил вперед руку и, сжав ладонь в кулак, заставил эти два потока слиться со спиралью идущих друг за другом по направлению к центру, к Гелле, людей, и одновременно с этим рассеяться, потеряв индивидуальность. Теперь зелёные огни больше не напоминали человеческие фигуры, но являли собой случайные вспышки огня памяти, которые уже сливались в большой огненный шар над головами Императора и журналистки. Когда искусственное солнце впитало в себя энергию всех образов, оно, подобно титаническому метеору, понеслось вниз к поверхности зеркала и, столкнувшись с его поверхностью, аннигилировало в чёрную дыру, породив гигантское сооружение, которое Гелла сначала приняла за храм, но затем оно слегка видоизменилось и превратилось в гигантское надгробие, тем не менее, выполненное руками всё тех же невидимых и весьма умелых архитекторов.
– Это самое лучшее, что они заслужили – серьёзно сказал Харт, – на физическом плане, разумеется. Я ни на секунду не забывал о их жертве, и как видишь, их смерть не была напрасной, – Стивену усмехнулся, – в конечном итоге разве желание любых родителей не заключается в том, чтобы их дети жили гораздо лучше их? Так что я реализовал их мечты и даже больше – я стал самой важной персоной во всей Империи, и вся планета знает моё имя! А что касается твоего любимого трайба и всяких идиотов из Империи, которые оказались не в том месте не в то время, стоит лишь винить их самих за бедность, растущую из недальновидности и тупости. Таким бесхребетным неудачникам на роду написано быть пешкой в чужой игре. И не тебе винить меня за то, что я могу управлять своей собственной жизнью, а они нет.
– Попался, – улыбнулась Гелла.
– Что, хочешь инкриминировать что-то сказанное мной? – усмехнулся Харт, – но прости, дорогуша, тут не суд, а настоящая игровая площадка, и нету силы, которая могла бы исполнить твои эгоистичные желания и покарать меня… за что? За то, что я успешный бизнесмен и превосходный игрок? – Харт рассмеялся, – ведь так? Тебе просто завидно, что я, в отличии от тебя, не растрачиваю свою жизнь на всякий мусор, а занимаюсь настоящим делом!
– Ты неправильно меня понял, Стивен, – тряхнула головой Гелла, заставив своим замечанием на секунду смутиться Императора, – я тут не затем, чтобы судить тебя, я просто, наконец, знаю, как помочь тебе.
Харт смотрел на неё, широко раскрыв глаза, и затем зашёлся в приступе смеха. – Ты?! Помочь мне? Правда? Мёртвая баба, которая всё, что смогла за свою жизнь – это слушать нытьё всякого сброда и передавать его такому же мусору? Что ж, если это была шутка, то поздравляю, тебе действительно удалось развеселить меня, – с этими словами Харт внезапно покраснел и сжал зубы, – вот если, если бы ты правда хотела как-то помочь мне, ты не поступила бы, как последняя сука, и не оставила меня тогда! – Харт широко раскрыл свои глаза, и гнев его материализовался, заставив весь мир вокруг потухнуть, и пламя вокруг стало раскалывать эфирный кристалл под ногами обоих, одновременно плавя его и дойдя до точки невозврата в своих молекулярных процессах. Гигантский драгоценный камень взорвался, порождая новую реальность, в которой не было ничего доступного словам, но именно из-за этой невозможности и стали проявляться образы, которые нашли свое выражение в гигантском символе – ромбе, ставшем геометрическим выражением воли творца этой пустоты. Четырехугольные фигуры продолжали множиться до бесконечности, идеально ровно прилегая друг к другу и продолжая одновременно вырастать до бесконечности и сжимаясь до полного исчезновения. Благодаря этому трюку смогли найти свое проявление формы, ставшие кожей, внешней оболочкой этой геометрической игры и давшие отсчет времени и пространству вокруг.
Впрочем, форма ромба могла существовать и в таких условиях в чистом виде, и вот уже один ярко-фиолетовый представитель этой первоначальной расы висел в воздухе, создавая внутри себя всевидящее золотое око, которое, раскрывшись, смогло обнаружить вокруг себя целую вселенную, живущую по своим удивительным правилам игры, заключающимся в отсутствии таковых.
– Смотри, тут по-любому должно быть что-то забавное, – указывая на гигантский глаз, взволнованно прокричала Гелла.
– Да слышу я. Слышу! – подняв голову и следуя за жестом подруги, устало выдохнул Харт. – Перед взором двоих подростков раскинулся гигантский шатёр из зелёных и фиолетовых ромбов, который венчал на одном из пиков гигантский фиолетовый четырёхугольник с переливающимся внутри него золотым глазом.