- Можно мне…?
Предложение не успевает покинуть моего рта, как медсестра подталкивает мне коробку.
- Да пожалуйста, - разрешает она. - Возьми. Я не знаю, что с этим делать.
Хватаю принадлежности и ухожу в палату отца. Складываю их в единственный доступный уголок пространства. Остальная часть его больничной палаты полна цветов и растений, которые несут сюда все последние несколько недель. Мне, вероятно, следует что-то с ними сделать, но я все еще надеюсь, что он в скором времени проснется и увидит их все.
Пристроив инструменты для рисования, иду к стулу, стоящему рядом с кроватью отца и сажусь.
Смотрю на него.
Смотрю на него в течение нескольких часов, пока мне не становится настолько скучно, что я встаю, пытаясь найти что-нибудь еще, на что можно посмотреть.
Иногда я разглядываю чистый холст на столе. Даже не знаю с чего начать, поэтому провожу весь следующий день, разделяя свое внимание между отцом и холстом.
Иногда прогуливаюсь по больнице.
Не знаю, сколько еще таких дней я смогу вытерпеть. Мне кажется я просто не могу как следует переживать свое горе, если он не разделит его со мной.
Я ненавижу, что как только он проснется (если он проснется), мне с ним, более чем вероятно, придется пройти каждую деталь той ночи.
А все, что я хочу - это забыть.
- Никогда не смотри в телефон на дороге, Оуэн, - учит он.
- Смотри на дорогу, - добавляет брат с заднего сиденья.
- Пользуйся поворотниками. Держи руки на рулевом колесе правильно. Выключи радио.
Я был абсолютным новичком в вождении автомобиля, и каждое сказанное ими наставление напоминало мне об этом.
Они предупреждали меня обо всем, но главного не сказали.
Берегись пьяных водителей.
Удар пришелся с пассажирской стороны в то миг, когда загорелся зеленый свет и я выехал на перекресток. Авария произошла не по моей вине, но если бы я был более опытным, то знал бы, что сначала нужно посмотреть налево и направо, прежде чем двигаться на разрешающий свет светофора.
Мои мать и брат погибли сразу, в момент удара.
Мой отец находится в критическом состоянии.
Я подавлен с того времени, когда это произошло.
Я провожу здесь большинство своих дней и ночей, и чем дольше сижу здесь, ожидая его пробуждения, тем больше накатывает одиночество. Посещения родственников и друзей прекратились. Я не хожу в школу неделями, но это меньшая из моих проблем.
Я просто жду.
Жду, что он шевельнется.
Жду, что он моргнет.
Жду, что он заговорит.
Обычно к концу каждого дня, я настолько измучен тем, что ничего не происходит, что вынужден брать передышку. В первые две недели, вечера были для меня самым трудным временем суток. Главным образом потому, что к концу подходил еще один день, в котором не произошло никаких улучшений.
Но в последнее время, вечера превратились в то, что я по-настоящему жду с нетерпением.
Мне нужно поблагодарить ее за это.
Возможно, ей покажется это смешным, но именно из-за ее любви к тому, кого она посещает, я чувствую себя преисполненным надеждой.
Она приходит и навещает его каждый вечер с пяти до семи. Если не ошибаюсь, его зовут Адам.
Я заметил, что, когда она приходит, другие члены его семьи выходят из комнаты. Я полагаю, Адам просит их об этом, чтобы провести с ней время наедине. Иногда я чувствую себя виноватым, сидя здесь, в коридоре, прислонившись к стене между его дверью и дверью моего отца. Но нет больше такого места, где я мог бы почувствовать то же самое, что чувствую, слушая звук ее голоса.
Его смех слышен только во время ее посещений. И раз уж на то пошло, то и разговаривает он с ней гораздо больше, чем с другими. Я слышал достаточно разговоров в течение последних нескольких недель, доносящихся из его палаты, чтобы понять, какая уготована ему судьба. Поэтому тот факт, что он в состоянии смеяться, находясь рядом с ней, говорит о многом.
Думаю, его неминуемая смерть - еще одна вещь, вселяющая в меня немного надежды. Я знаю, это звучит кошмарно, но мне кажется, Адам и я примерно одного возраста, поэтому, когда я начинаю жалеть себя, то ставлю себя на его место.
Что лучше: находиться на смертном одре, имея в запасе всего несколько недель или оказаться в моем трудном положении?
Бывает, в действительно плохие дни, когда вспоминая, что никогда не увижу брата, я думаю, что лучше оказаться на месте Адама.
Но в моменты, когда я слышу, какие слова она ему говорит, то думаю: мне повезло, что я не на его месте.
Потому что у меня все еще есть шанс быть настолько любимым. И мне жаль Адама, ведь он знает, как сильно она его любит, и знает, что это не продлится долго. Ему, должно быть, очень трудно.