«Что ты сделала с парнем, с которым вы сидели за одним столом в кафетерии? Он спросил меня, где твой последний урок».
У меня замерло сердце. «Где твой последний урок» может означать несколько вещей: «Где ты хочешь встретиться, чтобы вместе пойти на тренировку?» или «Где я должен тебя найти, чтобы продать те наркотики?» или «Где я могу тебя подкараулить, чтобы избить?». Поскольку Джейми и я не играем в одной команде (я вообще ни в одной не играю и не думаю, что его когда-нибудь допустят в команду), и я не заинтересована в покупке наркотиков (даже не уверена, что он их продает), остается только одно. Но это абсолютно лишено смысла. Я всего лишь заточила его карандаш.
Я повернулась к Трейси и беззвучно спросила: «Ты ему сказала?» «Что?» — так же, одними губами, ответила она. Я указала на записку и повторила вопрос, на этот раз медленнее. Она серьезно кивнула и пожала плечами в ответ на мое перепуганное выражение лица.
— Что я должна была делать? Он меня напугал, — прошептала она.
— Он что, псих?
— Типа того...
— Трейси Геррен! Хватит! Пересядь к окну.
Трейси закатила глаза, собрала свои вещи и направилась в конец класса. «Большое спасибо», — прошипела она в мой адрес. Роберт демонстративно положил свою работу на стол мистера Рома.
— Дамы и господа, официально сообщаю, что я закончил. Теперь вы можете поговорить.
— Садись, Роберт. И помолчи. Собственно, все должны молчать вплоть до звонка. Я решил, что мне больше нравится этот класс, когда он сидит тихо.
До звонка три минуты. Понятия не имею, что меня ожидает за пределами класса. Я почувствовала легкую тошноту, и это натолкнуло меня на отличную мысль. Я встала со своего места и пошла к столу мистера Рома. Роберт попытался схватить меня за руку, когда я проходила мимо. От него пахнет сигаретами. Я сделала вид, что не заметила. Я игнорирую его с шестого класса.
— Мистер Рома, я знаю, что скоро звонок, но мне нужно в уборную.
Мистер Рома протянул мне розовый талон, записал на нём время, и всего лишь поднял одну бровь в ответ на мою просьбу.
Догадываюсь, что у статуса придурка есть свои преимущества.
***
Когда прозвенел звонок, я была в туалете около спортзала — этот туалет дальше всего от главного входа в школу. В последней кабинке курят две девчонки. Тяжело дышать. Я жду, пока они уйдут, а потом выжидаю еще несколько минут. Все еще тяжело дышится. Может быть, это та самая паническая атака? Мама уверена, что я их испытываю. Чтобы отвлечься, читаю надписи на стенах, одна из которых написана ярко-розовым лаком для ногтей и гласит: «Соси».
Какая оригинальность в «Юнион Хай»! Какое прекрасное использование языка!
Когда мне становится легче дышать, я выхожу.
В коридорах практически пусто. Иду к своему шкафчику. Достаю книги. Я взяла валторну из оркестровой комнаты, чтобы попрактиковаться, и вышла через главный вход, потому что другого способа покинуть школу в конце дня просто не существует; нас гонят через эту воронку, чтобы следить за нами. Стою у пешеходного перехода и вижу его на другой стороне улицы. В его руках нет книг. Красная рука на светофоре меняется на серебристого человечка, а я боюсь идти, но приходится. Я все ближе и ближе, но он не говорит ни слова. Более того, я просто прошла мимо, как будто не заметила его. А через несколько секунд... Мои ноги продолжали идти, когда он сказал: «Роуз».
За всю свою жизнь я ни разу, ни разу не слышала, чтобы кто-то так произносил мое имя. Я даже не знала, что моё имя может звучать, таким образом, пока он его не назвал.
— Да?
Он протянул мне свой карандаш.
— Что ты с ним сделала?
— Я... просто... это..., — пробормотала я.
— Что за фигня на нем?
— О, мм, извини — это карандаш для глаз.
Он подошел поближе и внимательно посмотрел на мои глаза.
— Ты же не пользуешься этим.
Начинаю краснеть. Пока что медленно, но я буду вся красная — румянец распространяется от плеча к плечу, а через три секунды он появится над воротником. Замечаю, что у него глаза орехового цвета с золотистым отливом, и не могу больше смотреть.
— Иногда пользуюсь.
— И когда же?
— Когда иду гулять с моим парнем или еще куда-нибудь.
— О, правда? И кто же он? — Мне нечего ответить. — Ты новенькая, да? — спросил он.
— Мне четырнадцать, — вырвалось у меня. Затем я спросила: — А тебе сколько?
Как будто мы в песочнице играем.
В его глазах снова показался отблеск улыбки и сразу же исчез, не дав мне убедиться, что я на самом деле его заметила.
— Давай я тебя подвезу до дома.
— Ты не знаешь, где я живу.
— Нет, знаю, — сказал он. Я молча уставилась на него. Он спросил: — Как твой брат?
Вопрос меня удивил. Пусть даже Питер и Джейми играли вместе в хоккей, но я была уверена, что они никогда не разговаривали за пределами поля.
— Думаю, нормально. Он в университете Тафтс. А вы с ним друзья?
— Я отвез его домой, когда Бобби Пассео переехал ему пальцы, — произнёс он вместо ответа на мой вопрос.
— Знаешь, я тебя видела. Когда ты играл в хоккей. Когда вы ещё были в команде. — Я притворилась очень заинтересованной своей обувью, понимая, что выгляжу как невнятно бормочущая четырнадцатилетка — а именно ею я и была. Он посмотрел на меня в ожидании продолжения. Когда я так ничего и не сказала, он спросил: — Ну что, хочешь прокатиться?
Мой ответ:
— Я не могу сесть в твою машину. — Я больше не бормочущая четырнадцатилетка. Теперь мне десять. А может, и восемь.
На этот раз он не смог справиться с собой и широко улыбнулся. В этот момент моё сердце подпрыгнуло.
— Думаешь, что-то случится? — спросил он, забирая у меня валторну. Я почувствовала себя идиоткой. — Пойдем, новенькая. Я отвезу тебя домой.
***
У него старая проржавевшая машина странного тускло-зеленого цвета. Но внутри она чистая, черная и пахнет прохладой после дождя. Я сажусь подальше от него, смущаясь из-за того, что смутилась, когда он открыл передо мной дверь на школьной парковке. По радио играет Канье Уэст, но Джейми переключает на классический рок. Группа «Pearl Jam». Когда я ходила в детский сад, Питер включал «Pearl Jam» и заставлял меня перечислить членов группы и инструменты, на которых они играли. Эдди Веддер, солист. Майк Маккриди, гитарист. Не могу вспомнить басиста. Какой-то Джефф. Питер приучил меня к хорошей музыке и настоящим музыкантам с очень юных лет, и честно говоря, это не принесло мне никакой пользы в обществе.
Не могу поверить, что сижу в одной машине с Джейми Форта.
— Замерзла?
— Нет.
— А выглядишь, как будто замерзла.
— Не совсем. — Он прав. Мне холодно. Но не из-за погоды — в Коннектикуте в сентябре продолжается лето. Первые три недели учебного года я всегда хожу вспотевшая в новой осенней одежде, потому что не могу больше вынести ни минуты в летней. Наверно, я единственный человек из всех 2500 учеников школы, который пришел сегодня в свитере, желая, чтобы на улице стало прохладнее.
Ну что ж, похоже, мое желание исполнилось. Теперь я мерзну. Из-за страха.
Я смотрю на него, а он смотрит на дорогу. Останавливается на желтом светофоре. Удивлена. Я думала, что такие, как Джейми Форта, запросто проезжают на желтый, даже не задумываясь об этом. Он продолжает смотреть на дорогу. Похоже, нам не о чем говорить. Я снова смущаюсь. Я много смущаюсь сегодня. И, в основном, благодаря ему.
— Где твоя тетрадь? — спрашиваю я.
— В школе.
— У тебя нет домашнего задания?
Он посмотрел на меня, как будто я сказала что-то смешное. Загорелся зеленый свет, и он свернул налево. Я поняла, что он на самом деле знает, где я живу.
Тишина. Тишина, тишина, тишина.