Смуглокожий водитель с трудом понимал по-русски, но удалось вытрясти - шесть часов в день по центру станет ходить транспорт. Он, Джамбулат, приехал сюда за деньгами - семью кормить надо, да. Доктор Маркин не стал объяснять водителю, что семьи тот с вероятностью не увидит. Холодное жесткое сиденье показалось лучше любых мягких кресел, сквозь мутное оконное стекло город казался почти живым... Электричество отрубили за полторы остановки до дома.
По лестнице Маркин поднимался почти бегом. Хотелось поскорей сообщить сыновьям новость - на сборы остается не так много времени. А вдвоем с Марьяшей они как-нибудь справятся. Найдем сиделку, устроюсь в госпиталь, а там глядишь и насчет пропуска договоримся. Формулы мало, нужен специалист, рано или поздно федералы это поймут.
Из прихожей он услышал стоны жены. Марьяше приспичило встать - то ли в туалет, то ли «поискать маму» - на нее находил иногда стих отправиться в гости к родственникам. Конечно, она упала на пороге спальни, расшибла лоб, обмочилась и плакала в полной прострации. А мальчишки, засранцы, не слышали ничего - заперлись в детской, сидят наверняка в наушниках и режутся в проклятую War of Troy. И плевать им на мать!
Маркин поморщился - в двенадцать лет ему тоже было плевать на близких, он залезал в книги по уши и зачитывался до потери реальности. А потом с ним оставили младшего брата, и пока он, Маркин, наслаждался приключениями Конана-варвара, шустрый трехлетка опрокинул на себя книжный шкаф. Чувство вины сделало из Маркина хорошего доктора. И помогло в очередной раз сдержать гнев - он не разбил компьютер, не надавал пощечин упрямому сыну. Просто выругал в очередной раз, и занялся тем, что должен - поднял Марьяшу, обтер, утешил, переодел в сухое, грязные вещи замочил в тазу до вечера.
По крайней мере карточки Семен отоварил. Пакеты с крупами, банки с консервами, бутылка масла, даже чай дали. Неплохо. Мальчишки бурно обрадовались «Раковым шейкам» - сладостей им давненько не перепадало. Но и конфеты не выманили из-за компьютера. Ладно, пусть играются, пока можно - через несколько дней сыновьям понадобятся все силы. Маркин поколдовал над аптечкой - витаминов добавим обоим, Боре стимуляторы, йод и препараты железа. Поднять тонус должно хватить. Полную схему лечения мы распишем в письме - у мамы знакомые в областном центре, парней положат и прокапают без лишнего шума... А случись что, мама с отчимом вырастят мальчиков вместо нас.
Поутру Маркин почувствовал себя лучше обычного - гемокрит стимулировал кроветворение и похоже сегодня гемоглобин наконец выровнялся. Адреналин подбавил энергии, суставы не ныли, прорезался аппетит - порция утренней каши показалась безнадежно мала. Хитро улыбаясь, Борька подсунул отцу ком мятой бумаги - в середине, завернутая в фольгу пряталась конфета - сюрприз! Старший делал что скажут, но самому позаботиться об отце или матери ему и в голову не пришло бы. А малыш родился с благодарным и щедрым сердцем. Маркин обнял сына, прижал к себе, поцеловал в теплую макушку - ничего, скоро все образуется! Он заметил новые синяки и из носа у парня недавно опять шла кровь. Времени совсем мало.
Семен так и не вылез из-за компа и даже от завтрака отказался.
- Па, мы уже почти выиграли. Троянского механоида в город забросили, он всех вражеских героев одним манипулятором - нна! Ннна! Получите, говнюки сраные!
- Вот молодец, - поддакнул Маркин. - Только будь любезен слова выбирай.
- Извини, па. Дальше мы взорвем Трою. И останется только битва с титаном. И победа. И главный приз - знаешь, какой? На всех хватит!
- Расскажешь, когда получишь, Семыч. Не дели шкуру неубитого медведя, сам знаешь. Я сегодня снова пойду по делам. Пригляди за мамой.
Сын сник, расстроенный невнимательностью отца. И не спросит - куда папа идет, зачем идет. Бесчувственный парень все-таки уродился, забаловали. Что ж, вскоре придется повзрослеть.
Детские документы Маркин положил в новенький чемодан, остатки денег спрятал под ванной - в схрон, где хранил пистолет и оставшийся гемокрит. Погладил себя по щеке и решил не бриться - щетина отрастала медленно. Впрочем, на голове волос вообще не осталось. В замызганном зеркале отражался сорокалетний сухощавый лысый придурок, на худом лице выделялись выразительные глаза. Если б не красные жилки, исчертившие белки, и не выпавшие ресницы - красивые. В прежней жизни Марьяша сравнивала мужа с Фаюмским портретом. Прошлое кануло в прошлое.
На всякий случай Маркин перед уходом крепко запер дверь спальни. Марьяша и не заметила - сегодня она казалась спокойной, медленно двигала спицами, серый шарф сползал на пол с кровати, изгибаясь как сытый удав.