Утро выдалось морозным и необыкновенно ясным. В просветах неба мелькали обрывки голубизны, искристый иней на черных ветвях местами казался праздничным украшением. Проехал трамвай, дребезжа и отчаянно трезвоня, дорогу перебежал кудлатый пес, откуда-то с юга потянуло запахом горячего шоколада, словно вновь заработала фабрика. Прохожие задирали головы и глазели, будто дети у витрины со сладостями. Ложное благополучие, пожал плечами Маркин, но улыбку сдержать не смог. Он был хорошим мальчиком целый год и заслужил подарок от судьбы.
На толкучке кипела жизнь. Солнечный день подбодрил людей, разрумянил щеки, развязал языки - торговцы подшучивали, балагурили и даже смеялись. Давешний торговец дурью узнал Маркина и склонился в шутовском поклоне. Больше знакомых не показалось.
Торговля кипела вовсю. Ушлый татарин притащил увесистую вязанку еловых веток и распродавал поштучно, льстиво желая покупателям «с праздничком». Тощий как смерть старик назолотил орехов и приклеил петельки - и украшение, и еда. Две девчонки в розовых париках наперебой предлагали прохожим разноцветные гирлянды. Если верить писанным от руки ценникам, еще недавно на прилавке лежали апельсины и яблоки - штука за штучку. Но от них не осталось и запаха - редкий товар разобрали тотчас.
Кондитерская лавочка опустела. Толстая продавщица оставила прилавок, полный конфет, и исчезла. На мгновение доктор Маркин понадеялся, что ей просто приспичило справить нужду или принять товар. Но вторая дверь оказалась не заперта и за нею не отвечали. Неужели?
Краб сидел посреди комнаты, примотанный к стулу. На груди у контрабандиста болталась табличка «Предатель» с припиской «сотрудничал с федералами». Во лбу красовалась аккуратная дырка от девятимиллиметровой пули, полоска крови запеклась на щеке. Для порядка Маркин приложил пальцы к холодной шее неудавшегося спасителя - пульса нет. И денег нет - борцы за справедливость конечно же выпотрошили сейф, забрав все, что сочли своим.
По совести следовало вызвать охрану. Смерть старого прохиндея на него повесить не сумеют скорее всего, трупу не меньше пяти часов. Но риск оставался - могут ведь без суда и следствия шлепнуть по законам военного времени. А свою порцию рисков доктор Маркин уже выработал. Поэтому осторожно прикрыл за собой дверь, убедился, что ни на руках, ни на ботинках нет крови, и прокрался наружу через запасной выход. В темном дворе доктору почудился чей-то взгляд, ловивший его с упорством лазерного прицела. Тем, кто порешил самого Краба, не зазорно пристрелить и свидетеля.
По счастью Маркин хорошо знал район и, заложив пару петель во дворах, сумел оторваться от возможных преследователей. Миновав очередную арку, он вышел к реке - сияющей и спокойной. Лед уже встал, от берега к берегу тянулись протоптанные тропинки, неизменные рыбаки расселись с удочками у прорубей. Черт побери, они что станут жрать эту рыбу?! Идиоты, кругом одни идиоты.
Чертовски хотелось выпить, но коньяк остался дома. Доктор Маркин бесцельно бродил по набережной, поднимался на горбатые спины мостов и спускался вниз, пересекая реку. Он перебирал варианты, тщетно напрягал память. Без переливаний крови и плазмофореза Марьяше осталось жить около месяца, Борьке не более трех-четырех. Когда гемокрит перестанет действовать, начнется ад - лучевые язвы, сожженные слизистые, неукротимая рвота, неутолимая боль. И мучительная агония, растянутая на дни. Семен пока держится, он ответил на лечение, но сколько времени удалось выиграть - один черт знает.
Если Ленька, черт бы его побрал, сумеет добиться пропуска... Нет, Марьяшу с Борькой не брошу! Можно попытаться устроить хоть кого-нибудь в госпиталь, выиграть время. Поискать другого контрабандиста - не один же Краб в городе?! Еще раз переговорить с Ленькой, посулить, что есть тайная разработка, о которой никто не знает. Пойти на прорыв самим? Не дойдем.
Остаются четыре таблетки, по одной на каждого. Скверный выход, но лучше, чем умирать долго, с болью, криками, бредом и кровью изо всех дыр. Выбор всегда есть, или ты делаешь его сам или мир делает его за тебя.
Солнце кончилось, тяжелые тучи снова закрыли небо. Перейдя очередной мост, доктор Маркин свернул на площадь Победы. Центральный сквер, окружающий памятник, был усажен персидской сиренью. Как же пахли необычайно крупные, покрытые росой кисти, сколько труда стоило забраться по трубе на второй этаж и просунуть букет в форточку. Марьяша тогда считалась самой красивой на курсе - точеная фигурка, рыжая грива, короткие платья и маленькие красные туфли на каблучке. И могла выбрать любого из однокурсников - а выбрала его, ботана и нищеброда. Ради любимой доктор Маркин стал самым лучшим. И сделает все, что должен...