— Олег Дмитриевич, это уже по вашей части, — куратор не мог скрыть замешательства в голосе.
— Что там? — не дождавшись ответа, декан подошёл и перехватил мою руку. Я продолжала следить за ними.
Очухался жандарм и, кинув взгляд на труп, взят папку со стола. Судя по лицу и долгому взгляду на других мужчин, ему не понравилось, увиденное в ней.
Олег Дмитриевич рассматривал мою руку очень внимательно. Он достал из кармана складное пенсне и напялил на нос. На стекле что-то мигнуло и исчезло. Этот аксессуар ещё больше вывел меня из равновесия. В моём мире давно нет очков… Сильный толчок в голове, сознание помутилось, и я упала в обморок.
Очнулась я снова в кровати. Глаза открывать не торопилась. Я в другом мире, в теле ребёнка, и я убийца! Истерики не было. Она не была свойственна прежней мне. Маленькая девочка исчезла, наверное, оставив немного информации о своей жизни.
Нет, это бред! Я всё ещё старалась внутренне сопротивляться своему положению. Никак не могла понять, что случилось со мной и почему я здесь. Последнее, что помнила, это как ложилась спать у себя в доме. Вот, да — это сон! От этой мысли я улыбнулась. Надо просто проснуться.
— … Это какая-то ошибка! Целитель не может быть носителем чёрной крови! Факт, доказанный многолетними исследованиями! — тихий, но настойчивый голос куратора. — Давайте я схожу за другим артефактом.
— Он исправен, Александр Фёдорович. Устойчивый отклик и уровень силы тот же. У меня сложилось впечатление, что один дар заменил другой. Без понятия как такое возможно… — взволнованный голос декана.
— Надо провести исследование. Нужно выяснить, как такое могло произойти? У нас же есть несколько дней? — Александр Фёдорович был настойчив.
— Понимаю ваши чувства, но мы не имеем права… трогать девочку. Если мои подозрения подтвердятся, её не получится оставить у нас. Я должен доложить… Все целители находятся под юрисдикцией государства. Её утаивание обернётся уголовным наказанием. Вы без меня об этом прекрасно знаете…
Я театрально громко вздохнула. Вреда мне не собираются причинять, пока, по крайней мере. Сильно хотелось встать и уйти отсюда. На меня давили больничные стены!
— Анастасия Павловна, как вы себя чувствуете? — обратился ко мне куратор.
— Хорошо, — ой как долго я буду привыкать к этому писку вместо голоса. Очень хочется проснуться, но кажется всё вокруг настоящее. Не бывает столь реалистичных снов. Я села, посмотрев на место, где раньше лежал труп и, состроив испуганное лицо, посмотрела на мужчин.
— Я его не убивала! — плаксиво скуксила губы.
— Вас никто не обвиняет. Это просто несчастный случай. Анна проводит вас в комнаты, где вы сможете отдохнуть. На занятия сегодня не пойдёте.
Кивнув, я свесила ноги с кровати, нащупала пальцами обувь. Привычным движением надела её, всё-таки бывшая хозяйка ушла не полностью, хорошо это или плохо, буду решать после.
В дверях появилась Анна, с прежним испуганным лицом. Как же я выгляжу, что они смотрят на меня с ужасом? Пока шла за медсестрой, пыталась понять, куда я попала.
Во-первых, ко мне обращаются по имени-отчеству. Не заметно, что я пользуюсь повышенным уважением в этом учреждении, значит, так принято. Здесь действуют чёткие классовые разграничения. Я принадлежу к высшему сословию, и графиня в этом мире непустое место, наверное.
Обрадовало меня это открытие? Отнюдь! Скорей запутало. Я очнулась не дома, в перинах и кружевном чепчике, а пристёгнутая к кровати. Судя по воспоминаниям бывшей хозяйки моего тела, у меня забирали кровь не единожды, то есть на постоянной основе, долгие годы. И всегда пристёгивали к кровати, объясняя это безопасностью. Но об этом потом…
Во-вторых. Я нахожусь в высшем учебном заведении, что вносит ещё большую сумятицу в попытку сделать хоть какие-то выводы.
Навстречу нам двигалась группа людей, а вернее девушек со строгими причёсками и в таких же безликих серых длинных платьях, как у меня. Глаза смотрят в пол, руки перед собой. Напрашивалась ассоциация с овечками, идущими на заклание. Судя по направлению, их вели туда же, откуда идём мы.
Одна из девушек подняла глаза на меня и внезапно встала как вкопанная. Глаза выпученные, руки резко зажали рот, из которого вырвался тихий крик.