Шишканова Катерина
Призрачная
I. "Призрачная тишина"
Цветастый осенний лес проглотил все звуки на расстоянии десяти шагов, скрадывал неясные шорохи и смазывал тени, заставляя каждую секунду ждать победного воя хищника, почуявшего таки добычу раньше, чем та сможет скрыться… и вряд ли уже скроется… Стук сердца заложил уши: кажется оно стучит громче набата, сильнее молота, до боли разрывает сухую грудь. Вот-вот вырвется из тесной клетки и вместе с криком умчится прочь — подальше от темноты и ужаса… Закатное солнце запуталось в ветвях древних деревьев, монолитом стоящих сотни лет и таящих в своих глубинах разномастных чудищ, отчаянно разбрызгивало последние крохи тепла и света. От опушки вековечного леса расползались тени, с каждой минутой загребая всё больший участок. Мелкие ночные гады, живущие невдалеке от людских поселений, оживали и вылезали на охоту. В гуще лес давно перетёк в тень, а в самых укромных уголках она не исчезала даже в полдень, от — чего тамошние обитатели давно распрощались со сном и теперь либо набивали брюхо, либо спешили найти подходящее для подобных целей блюдо…
Я скулила от боли и страха, забившись в полусгнившее дерево, чей ствол доживал свои последние дни, обвешавшись поганками и мухоморами. Кожа на запястьях горела огнём, обожжённая верёвками и горящей палкой, царапина около виска успела загноиться, а ободранные колени упорно отказывали держать ноги. Про синяки по всему телу и истерзанную до кости спину я пыталась не думать, стараясь дышать как можно реже и неглубоко. Но вот над лесом опять взмыл короткий переливчатый вой и смолк, растворившись в карканье перепуганного воронья. И ещё две подобные трели с разных сторон на одинаковом от меня расстоянии — они окружали, прекрасно понимая, что загоняли до полусмерти и никуда я больше ползти не в состоянии.
Глухое карканье над моей головой ожидавшей своей доли вороны несколько взбодрило моё измождённое тело. Но не на столько, чтоб ползти дальше.
"Ещё чуть-чуть. Ну, давай! Там вода…"
Выбраться из дупла я смогла только когда следующий вой приблизился ко мне наполовину. За ольшаником действительно текла речка — маленькая и неглубокая — эдакая лужица для лягушат. Я плюхнулась в неё почти не почувствовав температуры воды и только вспыхнувшая по всему телу боль, волной прокатившаяся от пореза к порезу, привела меня в чувство. Я коротко и зло взвыла, но тут же осеклась — они подошли почти вплотную и только густые заросли скрывали меня от их очей… Но не от нюха…
С правой стороны зафосфоресцировали белым два глаза, мигнули и погасли — для того, чтоб через краткий миг приблизиться вплотную и уставиться на меня, не скрывая уже своего обладателя — небольшую поджарую тварь, странную помесь собаки и волка с острыми пластинами вместо зубов и змеиным языком. Я впервые видела их, хоть и слышала про их проделки не раз, но как выглядят эти существа не знала: единицы выживших не спешили делиться впечатлениями и вспоминать пережитое. Умные глаза зверя не мигая уставились на меня, насмешливо рассматривая изодранную в клочья одежду и вздрагивающие от холода и страха плечи жертвы. Ещё два хищника выплыли из темноты с наветренной стороны со спины — абсолютно не слышно, об этом можно было только догадываться. Вожак презрительно скривился — вид очередной жертвы напоминал побирушку, а это, вне всякого сомнения, было ниже его достоинства. Однако считать, что это спасёт, не приходилось — стая слишком голодна.
Выведенные каких-то двадцать лет назад одним безумным алхимиком, эти монстры быстро приобрели определённую славу: "лабораторные крысы" обзавелись интеллектом человека, его беспричинной жестокостью и коварством. Мимика, членораздельные звуки, во многом напоминающие речь, примитивное умение общаться ментально, ядовитая слюна, способность охотиться в любое время суток, развитая защита на любое магическое воздействие и бешеная скорость — на открытой местности твари просто превращались в смазанный комок, ТЕНЬ — прилагались в комплекте. Единственным плюсом теней была их бесплодность. Во всяком случае они размножались очень медленно и заметного прибавления в стае не наблюдалось, как и смельчаков пойти посчитать. За годы их антиобщественной деятельности (ибо тени не гнушались ничем — ни мертвечиной, ни козой, ни заблудившимся человеком) набегов стало значительно меньше, что давало слабую надежду когда-нибудь их всё-таки истребить.
И вот мне повезло, собственно, как всегда, я наткнулась на последних выживших — самых живучих, самых сильных и самых голодных! Если учесть, что состояние мое и до встречи с тенями было не ах, то за последний час оно ухудшилось втрое. "А ведь если бы хотели — давно могли зажать в угол и задрать", — зло подумала я. Уловив мои мысли, вожак самодовольно осклабился, обдав зловонным жаром из пасти. Красуется, гад! Не так уж они и голодны…