Выбрать главу

Олег БОНДАРЬ, Светлана ТОМАШЕВСКАЯ

ПРИЗРАЧНО ВСЕ

«…В районе склепа наткнулись на тайник, смешной сундучок, доверху наполненный ненужным хламом. Может, когда-то его содержимое и имело цену, но сейчас — мусор. Бумаги, на которых почти ничего невозможно разобрать, сырость изрядно их попортила, пачка «екатеринок». Деньги сохранились лучше, но пользы от них, сама понимаешь, никакой. Была, правда, еще одна вещица, возможно, ценная, но больше, наверное, как память. Я не посмел ее взять, оставил все, как было. Когда-то ты, дорогая, может, отыщешь ларец, наследие твоих предков, теперь ты почти знаешь, где он лежит. Надеюсь, что я вернусь раньше и сам тебя к нему приведу. Тем более что в дополнение я оставил кое-что от себя. То, что реально сделает нас богатыми. А если я не вернусь, ты сможешь прожить достойную и безбедную жизнь.

Бог даст, еще увидимся.

Навеки твой, Вильгельм».

Глава первая

— Славик, выручай! Ты же — спец по всякой хренотени. Кто, если не ты, сможет разобраться в этой дуристике?

Влад не был похож на себя, на того Влада, которого я знал со школьных лет. Раньше он отличался спокойным, уравновешенным характером, обладая крупным телосложением, относился к ровесникам с вальяжной снисходительностью.

Не помню, чтобы он выходил из себя или нервничал. Даже в экстремальных ситуациях, как во время разборок с подвыпившей шпаной, его флегма была непробиваемой. Не могли вывести его из себя и угрозы директора о возможном исключении, а после — неоднократные вызовы в милицию. Его невозмутимость и внутренняя уверенность в собственной правоте ставили всех в тупик и, не исключено, именно благодаря таким качествам Влад умудрялся выбираться сухим из воды в ситуациях, где другой бы на его месте отгреб по полной программе.

Друзьями мы с Владом не были, да и сомневаюсь, чтобы у него были друзья. Со всеми он держался ровно, но на расстоянии, словно отгораживался незримой стеной от всего, что его лично не касалось.

В учебе Влад не блистал, но в институт поступил и даже закончил его. О дальнейшей судьбе одноклассника я знал по обрывочным слухам. Мол, некоторое время мотался челноком по открывшемуся в перестроечные времена зарубежью, тогда многие начинающие бизнесмены, таким образом, зарабатывали стартовый капитал. Затем выкупил место на центральном рынке и по заграницам для него уже мотались другие. Позже Влад, якобы забросил торговлю, организовал свою фирму и вроде бы преуспел на бизнесовом поприще.

Пути наши не пересекались. Школьные встречи Влад игнорировал и с бывшими одноклассниками связи не поддерживал. Постепенно он стерся с памяти, вспоминал я о нем лишь иногда, листая старые школьные альбомы, да и то мимоходом.

Прошло больше двадцати лет, и, вот он, Влад, сидит напротив, растолстевший, но еще не утративший былую форму. Одет в дорогой костюм, рубашка с золотыми запонками, галстук от какого-то «диора». Внушительное кресло, украшение моего кабинета, ему тесновато. Владу неудобно, он постоянно ерзает, а несвойственная ему нервозность в доли секунды перечеркивает казавшийся незыблемым образ из детства.

Влад появился без предупреждения. С утра изводил секретаршу шефа назойливыми вопросами, когда я прихожу на работу и буду ли вообще? При этом он наотрез отказался общаться с директором. Игорь Владимирович наметанным глазом учуяв богатого клиента, едва не распластался перед ним, предлагая переговорить в кабинете за чашечкой кофе. В ответ Влад одарил его высокомерным взглядом (мне после Наталка рассказала), мол, кто ты такой и чего тебе нужно? Шеф обиделся, закрылся в кабинете, буркнув секретарше, что занят и его ни для кого нет. А Наталка через каждые пять минут названивала мне на мобильный, который я, выключив вчера вечером, так и не удосужился включить сегодня утром.

Я Влада сразу не узнал, столько времени прошло… И когда эта громадина набросилась на меня, заключила в объятия, настолько крепкие, что услышал хруст собственных костей, я не то, что опешил, дар речи потерял.

— Славик!!! Сто лет тебя не видел! А ты совсем не изменился! Не узнаешь? Это же я — Влад Егоркин! Одноклассник твой!

— Влад?

Я едва высвободился из медвежьей хватки, присмотрелся. Компьютер в голове включился, заработал. Шестеренки или что там, вошли в контакт, память понемногу возвращала из забытья годы счастливого детства. Узнавание, хоть и с опозданием, озарило мозг.

— Ты ко мне? — не отыскав ничего более уместного в лексиконе, спросил я.

— К тебе, дружище, к тебе…

Многословие, обилие пустых фраз не увязывались с воскресшим из глубин образом, но время способно и не на такие метаморфозы. Все мы меняемся.

Я не знал, о чем с ним говорить. Прошло много времени, мы стали чужими и незнакомыми. Его жизнь для меня скрывалась в потемках, и я не был уверен, нужно ли рассеивать их или лучше оставаться в неведении? Тем более что мне, по большому счету, был глубоко параллелен, как мир его обитания, так и он сам. Не возникни сейчас Влад на моем горизонте, возможно, до конца своих дней я бы о нем и не вспомнил.

Тем не менее, молчать становилось неприлично.

Дежурная, ничего не значащая фраза сорвалась и вместо ожидаемого скудного ответа вызвала долгую тираду. Влад рассказывал что-то о своей жизни, о бизнесе, о семье, а я тупо уставился на его обрюзгшее тело и едва не зевал. Мне хотелось, чтобы он скорее выложил причину нежданного визита, а он, словно опасался ее затрагивать и убаюкивал меня ненужными россказнями, оттягивая миг чистосердечного признания. Наконец, поток красноречия иссяк или он уловил мое не восприятие, запнулся на полуфразе и покашлял в кулак.

— Я к тебе вот по какому делу…

Он ожидал, что я заинтересуюсь, сделал паузу, достал зачем-то носовой платок, повертел в руках и засунул обратно в карман. Я молчал, пауза снова затянулась, сгустилась и надавила ощутимым грузом.

— Знаешь… Как-то неловко здесь говорить… Не располагает казенщина… Может, выйдем, посидим за чашечкой кофе…

Я не хотел кофе, мне не хотелось никуда идти, работы было по горло, сроки поджимали, тем не менее, сам не знаю, почему, с готовностью поднялся из-за стола.

* * *

Погода не радовала, начало сентября после сухого горячего августа решило воздать недостающую влагу. Уже неделю над городом клубились тяжелые свинцовой окраски тучи, моросил надоедливый мелкий дождь. Резкие порывы ветра сгибали деревья и гоняли мусор по хмурым морщинистым лужам. Неуютно, сыро… И настроение под стать, тоскливо, хоть волком вой. Беспричинно, просто так, ни с того, ни с сего. В таком настроении все чаще задумываешься о безвозвратно потерянном времени, о суетности и бесполезности, как своей жизни, так и происходящего вокруг. Наверное, первые симптомы надвигающейся старости, хотя, в сорок лет думать о ней как будто еще не принято.

Влад первым вынырнул из уютного подъезда навстречу моросящей влажной пыли, которую ветер нещадно швырял в лицо. И остановился в растерянности. Он не знал, куда идти, по-видимому, давно не был в этом районе, а, может, и в городе. Пришлось брать бразды в свои руки. Вслед за ним я ступил в неуютную сырость, и крупицы тепла, накопившиеся за недолгое время пребывания в офисе, сразу испарились. Ветер без помех пробрался под легкую одежду и ледяными ладонями защекотал тело, вынуждая скукожиться.

— Ну и погодка, черт бы ее побрал!

В замороженное сознание, слова Влада проникали с трудом, внешний дискомфорт возвел плотный барьер, гася внутреннее восприятие и концентрируя ощущения лишь на осознании собственной уязвимости и ничтожности. Окружающая реальность виделась безликой серой картинкой, а звуки сливались в отдаленно гудящий фон, не имеющий ничего общего ни с моими мыслями, ни с ощущениями.

— Уснул что ли?

— Бежим!

Я схватил Влада за руку и, согнувшись, как будто это могло уберечь от дождя, потащил его к пешеходному переходу, за которым на противоположной стороне улицы манящими огоньками подмигивала неоновая вывеска уютного подвальчика.

Аромат кофе с мускатом, табачного дыма и еще чего-то непонятного, но приятного. Шибануло контрастом, ударило в голову, расслабило. Плюс убаюкивающая мелодия, едва сочившаяся из динамиков, скрытых за деревянными панелями. Хорошо, приятно, здорово до умопомрачения.