Рисунок, казалось, говорил о чем-то очень древнем, но одновременно очень важном и для настоящего, словно в нем сливались два мира, две истории. События далекого прошлого всё плотнее окружали Свистуна, и он впервые в жизни почувствовал, что полностью сливается с кланом. Он даже ощущал запах этого клана – но не МакДунканов, а старинных стай; так пахли существа, жившие в незапамятные времена. Это был очень древний запах.
Следуя за рисунками, Свистун перешел в следующий коридор. Здесь он еще не был. Лишь отблески от крошечных кусочков слюды в трещинах давали хоть какое-то скудное освещение, но его вполне хватало, чтобы различить начертанные на стенах линии. Это изображение оказалось довольно большим, и Свистуну пришлось отойти к противоположной стене, чтобы рассмотреть его целиком. Судя по всему, здесь была нарисована распростершая крылья птица, больше всего похожая на хуула – так на древнем языке называли сов. Она парила над чем-то, что сначала показалось Свистуну горой, но потом он всмотрелся пристальнее и понял, что это вовсе не гора, а медведь: невероятно огромный медведь-гризли, свернувшийся в клубок и прикрывший морду передней лапой. Он, кажется, спал.
В голове у Свистуна промелькнуло какое-то смутное воспоминание. Даже несмотря на то что морду медведя целиком разглядеть не удавалось, глодателю показалось, что она ему знакома. Волк на мгновение прикрыл глаза, стараясь вспомнить, где он мог видеть этого медведя.
Вдруг стены пещеры содрогнулись, каменный пол словно подпрыгнул, и Свистун взлетел в воздух. Кусочки слюды в темной пещере засверкали у него перед глазами, словно звезды на ночном небе. «Небесная лестница опускается, но я на нее не поднимусь. Ноги меня не слушаются! Скаарсгард, помоги мне! Помоги!» – взмолился волк.
А потом все покрыла тьма.
Глава вторая
Выжившие
ЗАЛИВ, НЕКОГДА ПОКРЫТЫЙ РОВНОЙ КОРКОЙ, теперь представлял собой месиво из обломков льда, снега и воды. «Землетрясение разломало лед!» – подумал Фаолан, скользя лапами по большой льдине, куда успел спрыгнуть, упав с обрыва. Цепляясь когтями за лед, волк осмотрелся.
– Мхайри! Дэрли! – завыл он во весь голос, стараясь перекричать треск льда и неровный гул, доносившийся из глубины содрогавшейся в конвульсиях земли.
Берег исчез – по крайней мере тот берег, который он помнил. Все было разломано, распалось на тысячи обломков. Повсюду громоздились друг на друга льдины и камни. Дальние горы, некогда покрытые снежными шапками, тоже обрушились и развалились на куски.
– Мхайри! Дэрли! – снова позвал он.
Как разглядеть их в беспорядочной мешанине льда, снега, камней и земли?
Мимо проплывали только мертвые тела мелких животных, смытых ледяным потоком. Но вот в оглушающей какофонии послышался знакомый голос:
– Мы тонем! Тонем, Мхайри!
Фаолан завертелся волчком, пытаясь понять, откуда доносится крик.
– Дэрли! Дэрли! Где вы?!
– Фаолан! Мы тут!
Волку показалось, что среди вздыбившихся волн мелькает чей-то хвост. Приглядевшись, Фаолан понял, что это хвост мускусного быка, которого он нашел несколько дней тому назад, по пути к мысу Сломанного Когтя.
– Урскадамус! – медвежье проклятье вылетело из пасти будто само собой.
Сестры сидели на огромном теле, как на плоту. Но брюхо быка было разорвано, внутрь попадала вода, и он медленно погружался в волны.
– Придется плыть! – закричал Фаолан. – Плывите сюда! Быстрее!
– Волны очень высокие! – закричала в ответ Мхайри. – Мы не сможем выплыть! Захлебнемся!
– Да плывите же! – прорычал Фаолан.
В его голосе слышалась нешуточная угроза. Волчицы, не осмеливаясь спорить дальше, сильно оттолкнулись и спрыгнули с импровизированного плота. «Плот» тут же скрылся в волнах.
Они плюхнулись в воду неподалеку от льдины, где ждал их Фаолан. Тот протянул лапу и ухватился за шкуру Дэрли.
– Мхайри! Цепляйся за Дэрли! – крикнул серебристый волк, вдруг ощутив необыкновенный прилив сил.
Крепко держа Дэрли зубами за загривок, он протянул свободную лапу и обхватил морду Мхайри. Волчицы уже почти взобрались на льдину, когда их подкинуло на гребне очередной волны и едва не смыло обратно в море.