Юхан Теорин
Призрак кургана
© Johan Theorin, 2013
© Штерн С. В., перевод на русский язык, 2016
© ООО Еруппа Компаний «РИПОЛ классик», 2016
Темень, и без того непрогллднал, внезапно сгустилась еще больше и приняла смутные очертания корабля. Дымный силуэт стремительно приближался и рос, и мальчик в резиновой лодке не успел отгрести в сторону. Его надувная посудина чуть не перевернулась.
Корабль-призрак навис над ним, тяжелый, ржавый, с потеками масла на борту, как будто уже много десятилетий не заходил ни в какую гавань. На палубе никого, только откуда-то из чрева слышалось негромкое уханье дизеля, похожее на сердцебиение огромного зверя.
Лодку поволокло вдоль борта, она быстро набирала воду, и мальчик еле-еле успел зацепиться за свисающую с борта чалку.
Он вскарабкался на палубу.
Корабль оказался не таким большим, как ему показалось. Обычная грузовая лайба.
Сильно пахло рыбой.
Медленно, то и дело оглядываясь, двинулся вперед вдоль задраенного люка в трюм.
И почти сразу увидел мертвеца. Моряк в грязном комбинезоне. Он лежал на спине, уставившись мертвыми глазами в ночное небо.
И другие. Мертвые или умирающие. Они протягивали к нему руки и молили о чем-то на непонятном языке.
Мальчик закричал и бросился на корму.
Так началось последнее лето двадцатого века в поселке Стенвик.
Так началась история о появившемся в поселке призраке древнего могильника.
А может быть, она началась на семьдесят лет раньше, на маленьком погосте, когда другой мальчик, Герлоф Лавидссон, услышал, как покойник постучал в крышку гроба.
Лето 1930 года
Герлоф Лавидссон в четырнадцать лет закончил школу-шестилетку а еще через два года пошел в юнги, но не сразу – два года помогал на семейном хуторе или нанимался на работу. Работа иногда нравилась, иногда не очень. Но хуже всего было помогать могильщику на марнесском погосте.
Он уже тогда знал, что никогда не забудет свой последний рабочий день, когда пришлось дважды хоронить богатого фермера Эдварда Клосса. Сейчас-то Герлоф уже старик, но разумного объяснения до сих пор найти не может.
Вообще-то Герлоф любил истории с привидениями. Никогда в них не верил, но любил. Не верил он и в месть с того света. И что это за слово такое – привидение? То, что привиделось. А призрак? То же самое, только на старинный лад, – человек зрит то, чего нет. Призрилось. Но, хоть и не верил, всегда представлялось одно и то же: холод, сырость, мрак.
И уж никак не солнечный летний день.
А тогда-то как раз и было лето – середина июня. Герлоф попросил у отца большой велосипед. Он очень вырос за последний год, догнал отца и страшно гордился этим – отец был далеко не маленького роста. Но был и минус – Герлоф уже не мог ездить на своем подростковом «Монарке».
Он с удовольствием крутил педали на восток, в глубь острова. Белая сорочка с закатанными рукавами, большой взрослый велосипед – вид, должно быть, шикарный. Вдоль дороги сплошным ковром цвели куриная слепота и сиреневые одуванчики дикого лука, а чуть поодаль темнели кусты можжевельника и орешника. На горизонте застыли неподвижные крылья двух ветряных мельниц – Гер-лоф ни разу не видел, чтобы они крутились. За длинными и низкими каменными оградами паслись массивные коровы с ласковыми глазами и блеющие отары овец. Дважды пришлось соскакивать с седла и открывать широкие ворота в оградах. Ну и что. Нетрудно. Ворота нужны, иначе скотина разбежится.
Его остров… Просторный, почти безлесный ландшафт. Когда прямо перед его носом проносились ласточки и круто, наискось, взмывали в высокое синее небо, Герлофу хотелось съехать с дороги и мчаться по этим бесконечным каменистым лугам, наслаждаясь ветром и свободой.
Но его ждала работа. Он вспомнил, что это за работа, и градус счастья резко понизился.
Эдвард Клосс. Ему было шестьдесят два, крепкий хозяин. На севере Эланда считался состоятельным: денег у него, может, не так и много было, зато он владел землями к югу от поселка Стенвик, где жил Герлоф.
«Безвременно почил, окруженный всеобщей любовью и почитанием», – прочитал Герлоф в некрологе в местной газете. Скорее погиб, а не почил. Строили новый деревянный амбар, и поздним вечером на Эдварда свалилась только что поставленная и вроде бы укрепленная укосами стена. Ладно, почил так почил.
А вот насчет всеобщей любви и почитания… Про Клосса много чего рассказывали. Ла и несчастный случай расследовали спустя рукава. Клосс был не один, с ним были два его брата, Сигфрид и Гилберт. Они валили всё друг на друга. Сигфрид утверждал, что вообще не видел, как стена упала, пошел накрыть брезентом штабеля с пиловочником – вдруг ночью дождь пойдет? А вот Гилберт был рядом, утверждал Сигфрид, пусть рассказывает. Но Гилберта вроде бы тоже на месте не было, и он вовсе не помнил, чтобы Сигфрид куда-то отходил. Сосед утверждал, что слышал крики на стройке, и голоса ему не знакомы. Во всяком случае, не братья Клосс, а кто-то еще. Другие голоса.