Девушка пожала плечами.
— Планы изменились. — Она повернулась вполоборота к человеку, стоявшему рядом с ней. — Это Патрик Перрен, — представила она.
Приглядевшись внимательнее к лицу Жан-Батиста, можно было догадаться, какой тяжелый мыслительный процесс происходит в данный момент в его голове. Он пытался вспомнить, где уже мог слышать это имя. Но так как оно не было связано с работой, то конца умственной деятельности не предвиделось. Николь не выдержала.
— Он приютил тогда Одетт, помнишь?
Жан-Батист помнил. Очень хорошо помнил, какие адские муки пришлось испытать Мари, когда ей сообщили о пропаже ребенка. Что теперь нужно было здесь этому человеку? Жан-Батист, правда, пожал Патрику руку, но воздержался от дружеского изъявления радости по поводу его прибытия в Амьен. Во всяком случае, до тех пор, пока не получит более подробной информации о цели визита.
— Что вас привело к нам, месье Перрен?
В нем чувствуется напряжение, подумал Патрик. По всему видно, что он не в восторге от встречи. Оно и понятно — ведь Перрен мог доставить их семье новые неприятности. Так, вероятно, полагал Жан-Батист.
— Ваша сестра, я имею в виду мадам Барбе, пригласила меня повидать Одетт, — объяснил он.
Почувствовав взрывоопасность ситуации, Николь встала между мужчинами.
— Жан-Батист, перестань подозревать человека во всех смертных грехах! Он приехал в гости. Где Мари?
Брат кивнул в сторону двери.
— В кабинете, с Одетт.
Николь взяла Патрика за руку и потащила за собой.
— Жан-Батист сможет вдоволь наиграться в средневекового инквизитора после того, как вы повидаетесь с Мари. И с Одетт, — добавила Николь, когда они отошли на некоторое расстояние.
Девушка, крепко держа своего спутника за руку, вела его по довольно длинному коридору.
Следуя за ней, Патрик спрашивал себя: остается ли она когда-нибудь пассивной или всегда и везде лезет на рожон? Лидерство казалось неотъемлемой частью ее характера.
Николь постучалась и просунула голову в приоткрытую дверь. В комнате молодая женщина возилась с ребенком. Девочка лежала на столе, рядом с нею жужжал вентилятор.
— Привет, Мари. У меня для тебя сюрприз! — заявила Николь.
Мари подняла на сестру взгляд. Одетт громко заплакала, двигая ножками в такт музыке, звучавшей по радио. Во всяком случае, так могло показаться. Пуговка на ее кофточке грозила в очередной раз расстегнуться. Мари поправила пуговицу и откинула с лица черные волосы.
— Постой! Дай мне самой догадаться: компания из ста человек сняла банкетный зал и требует, чтобы все было готово через пять минут?
Последние полтора месяца они работали, казалось, круглосуточно. Дела у них никогда еще не шли так хорошо, и Мари буквально валилась с ног от усталости. Поэтому мечтала о передышке, чтобы побольше побыть с Огюстом.
Николь улыбнулась, по-прежнему не входя в комнату.
— Даже лучше.
Сестра вздохнула, снова застегивая непослушную пуговицу. Довольная улыбка засияла на ее губах.
— Мы на месяц закрываем ресторан!
В ответ ей отрицательно помотали головой.
— Не-а. К тому же ты сделаешь только хуже, вешаясь на шею такому мужчине, как твой муж.
— Спасибо на добром слове. — Мари взяла дочь на руки. — Пойдем, девочка моя, прогуляемся. — Ей показалось странным, что Николь не влетела в комнату как обычно, а разговаривает из-за полуоткрытой двери. — Ну ладно, дорогая, что у тебя за сюрприз?
В ответ Николь распахнула дверь.
— Вот, — сказала она, указывая на мужчину, стоявшего рядом с ней.
Глаза Мари расширились от удивления.
— Патрик!
Перрен пытался уловить в глазах женщины какой-нибудь намек на недовольство. Но, кажется, ему были искренне рады.
— Наконец-то вы приехали!
Николь сложила руки на груди. При этом золотой браслет тихонько звякнул.
— Мари всегда быстро соображает, — прокомментировала она реакцию сестры.
Воодушевленный радушным приемом, Патрик вошел в комнату. Однако он все еще чувствовал себя неловко и считал обязанным объяснить свое появление здесь.
— Мари, — пробормотал он, не зная, с чего начать, — надеюсь, вы не сердитесь, что я…
— Сержусь? — Женщина положила руку ему на плечо. — Почему я должна сердиться? Ведь я сама пригласила вас.
— Да, но… — Патрик представил, как глупо выглядит в глазах Мари. Он хотел сказать, что, может быть, ему не стоило вылетать первым же рейсом, как только получил письмо.