Роксолану мучили кошмары. В первую же ночь, когда она уснула без влияния силы Тона и лекарств, страх и ужас, не тревожившие девушку днем, получили на ней полную власть. Она проснулась с криком на губах, в слезах и едва не сломанная судорогой мышц по всему телу. Два часа сна — вот все, что досталось Сате в ту ночь. И весь следующий день она снова провела вне дома, у воды.
Следующая ночь была другой — боль повторилась, мучая Ро, но не давая проснуться. Она не могла вырваться из белой комнаты, не могла избежать удара бича, ее тело разрывало на лоскутки — и она не жалела о своем выборе, испытывая невыносимую боль.
Ро проснулась в очередной раз в ледяном поту и слезах, ее колотило, шум крови в ушах оглушал, а в легкие было не протолкнуть воздух. Она не помнила, как добралась до душа тогда, и когда ее отпустил спазм, позволив глотнуть воздуха. Сате чувствовала, что не может контролировать это — Призрак едва не сломал ее где-то глубоко внутри, но ему все же это не удалось, и теперь она переживала последствия, словно отдачу проклятия, но совсем по-иному.
В третью ночь Ро решила не спать. Девушка долго бродила в окрестностях дома, а затем сидела у себя, заканчивая создавать инструмент, для которого днем нашла и собрала все необходимое. Когда пальцы перестали слушаться ее, а голова стала совсем тяжелой, Сате задремала… и тут же резко очнулась. Чтобы не позволить себе уснуть, она пошла на кухню, где сварила себе кофе, и с чашкой вышла в сад. Было раннее утро, в доме еще все спали… все, кроме Него.
Двигаясь тихо и плавно, мужчина в легком белом свитере и таких же брюках вошел в сад и не спеша прошел к водопаду, где вчера распустилась первая темно-бордовая роза, хотя Сатха всегда сажала лишь белые, зная его к ним любовь. Призрак опустился на одно колено, бережно касаясь лепестков кончиками пальцев, и задумчиво склонил голову.
Роксолана застыла, едва увидела впереди фигуру Призрака, как всегда, во всем белом. Их разделяло не меньше восьми шагов и пышный куст рододендрона, а сам ариец был к девушке спиной, но этого хватило: унявшаяся было дрожь вернулась в руки Сате, а горло слегка сжалось. Ро медленно сделала шаг назад, надеясь, что шум водопада скроет возможный звук, а аромат розы — запах кофе, который уже, по сути, был не так уж необходим: от желания спать не осталось и следа. Мужчина напоминал сейчас мраморную статую. Она не видела, чего он касается, зато четко услышала тихий голос, который явно был обращен не к ней, а в пустоту.
— Почему, Ро? Я не понимаю… пытаюсь понять, но не могу… — он коснулся стебля, и тут же вздрогнул, наблюдая, как на белой перчатке проступает бурое пятно собственной крови. В мозгу словно что-то взорвалось, заставляя все тело моментально напрячься.
«Ты грязь! Ты не человек! Ты низшее существо! Грязное, уродливое! Ты годишься только для одной цели! Ты будешь делать все, что я прикажу! У тебя нет ничего собственного! Я могу раздавить тебя одни щелчком! Грязь! Мерзость! Недостойный! Грязь…»
Девушка вздрогнула и снова замерла, услышав свое имя. Пальцы сильно сжали чашку, но в них было недостаточно силы, чтобы разбить ее. А затем она поняла, что Призрак не заметил ее, говоря лишь с собой. Ро беззвучно выдохнула, стараясь расслабиться, и уже хотела завершить свое отступление обратно на кухню, когда услышала сдавленный хрип и увидела, как мужчина падает на землю.
Призрак не заметил бы сейчас Ро, даже если бы она хлопнула в ладоши. Дрожащие пальцы вцепились в виски, грозя расколоть маску. Ро слышала из своего укрытия лишь частое, сбивающееся дыхание. Призрак попытался подняться, но его словно что-то швырнуло на землю, выгибая дугой, вырвав из горла сдавленный задушенный хрип. Сате невольно вновь вспомнила слова Тона: «Ты думаешь будет новый приступ?» — и, похоже, она сейчас наблюдала именно его.
— Господин… — вырвалось у Сате, и еще прежде, чем она поняла, что делает, девушка оказалась рядом. Чашка была стремительно отставлена в сторону на безопасное расстояние, Ро опустилась рядом на колени и уже потянулась, чтобы сжать запястья Призрака затянутыми в перчатки пальцами, но в сознании резко прозвучало: «Никогда не смей касаться меня!»
«Унна!» — отчаянно позвала Ро, одергивая руки и широко распахнутыми глазами наблюдая за мужчиной перед собой, понимая, что бессильна. Призрак не слышал ее, но Ро видела, что в привычно ярких глазах сквозь прорези маски стоит туман, тело выгибало на земле, как в припадке эпилепсии, а затем его собственная рука с силой сжала горло, словно в попытке самостоятельно лишить себя жизни, из сдавленных хрипов она успела разобрать только: «Грязь», «Не достоин», «Жизнь». Даже в полумраке она видела, как бледнеет и без того молочная кожа на лице, не скрытая маской. Сате помнила приказ, но сейчас понимала, что от ее следующего шага может зависеть многое. Если Призрак умрет, она станет свободной, как и остальные здесь.