Она скрипнула зубами, когда он обрушился на нее. Его руки сдавили ей грудь, а колено стало раздвигать ноги.
– Вы понравились королю, Матильда, – бормотал он, уткнувшись ей в шею. – Он назвал меня счастливцем, а уж король Генрих знает толк в женщинах. Мне придется за вами присматривать, да? – И с торжествующим смехом он вошел в нее с жадным нетерпением.
Наступил морозный и ясный рассвет. Солнце рассеяло клочья тумана, наползавшего с низовья реки.
В палатке было прохладно. Элен и Нелл наряжали Матильду. Сначала на нее надели рубашку в складку, затем нижнюю тунику и, наконец, платье из алой материи, расшитое по подолу золотом и бисером. На ее стройных бедрах женщины закрепили богато украшенный пояс, надевавшийся в торжественных случаях. Матильда велела Элен уложить под вуаль длинные косы и придирчиво оглядела себя в ручном зеркале, которое держала перед ней Нелл. Лицо ее было бледно. Аккуратно собранные золотисто-каштановые волосы прикрывала белоснежная вуаль. Поддерживавший волосы золоченый ободок блестел в солнечном луче, который дотянулся до нее, проникнув в палатку через неплотно прикрытый полог.
Ничто в ее лице не говорило о боли в теле и ужасных синяках на груди, что остались после ночи, проведенной с Уильямом. Гордость не позволила ей плакать, но, лежа в темноте, после того, как он оставил ее в покое и уснул, она молилась, чтобы Уильям после пира не смог подняться и чтобы король больше не смотрел в ее сторону.
Графиня Глостерская занимала комнаты в дальнем крыле дворца. Уильям уехал рано утром, чтобы присутствовать при подписании королем и графом Глостерским бумаг с условиями обручения. И Матильда растерялась. В замешательстве стояла она среди шума и суеты в центре двора, окруженного множеством построек, и не знала, что делать. Не менее взволнованная и растерянная Элен едва сдерживалась, чтобы не протянуть руку и не ухватиться за рукав хозяйки.
Наконец, им пришлось найти мальчика, который проводил их к графине. Вслед за ним они прошли мимо скопления каменных и деревянных построек, новых и начавших разрушаться, и очутились в самом дворце. Мальчик провел их по темным коридорам и по лестницам, и наконец, они остановились перед массивной дверью, занавешенной гобеленом.
– Она там, миледи. – Мальчик ткнул пальцем в сторону двери. Он робко подступил к Элен и протянул руку. – Я ее привел, как она просила, мисс.
Элен озадаченно уставилась на него.
– Он хочет, чтобы ты дала ему монету, Элен, – объяснила Матильда, краем глаза заметив, как покрасневшая Элен достала из кошелька у пояса монету в четверть пенса. Матильда перевела дух и, отодвинув гобелен, открыла дверь.
Большая комната была полна женщин. Крупная, ярко наряженная Хэвиз Фицхерберт, графиня Глостерская, стояла в окружении уставших служанок, и ее голос, в котором отчетливо слышалось нетерпение и раздражение, резко выделялся на общем фоне. Она взглянула на вошедшую Матильду, и ее выщипанные брови поползли на лоб.
– Как, еще одна! Неужели всех женщин в королевстве прислали нас сопровождать? – поджала губы графиня.
– Леди Глостер, король прислал меня сопровождать сегодня вашу дочь, – сказала Матильда, сделав реверанс и чувствуя, как запылали ее щеки под множеством любопытных взглядов.
Дама фыркнула.
– Вот как. А кто вы, мадам?
– Матильда де Броз, графиня, – со спокойной уверенностью ответила Матильда, полная решимости не дать себя смутить.
– Никогда о вас не слышала, – графиня явно не собиралась оставлять свой сварливый тон. Она повернулась, чтобы взять у служанки брошь, и тут одна из прислуживавших ей женщин выступила вперед.
– Графиня, леди де Броз – жена сэра Уильяма, лорда Брекнока, чей замок находится в глубине пограничных земель. Большая честь, что она будет сопровождать маленькую леди на церемонии ее помолвки с принцем Джоном. – Ее громкий шепот предназначался для всех присутствующих. Матильда видела, как графиня, сдвинув брови, снова посмотрела на нее и мысленно поблагодарила свою незнакомую защитницу.
Матильда приободрилась.
– А где леди Изабелла? Могу я ее поздравить?
В этот момент на графине зашнуровывали платье. Она выпрямилась, подобрала живот и протянула руку за поясом.
– Можете попытаться, – с неохотой предложила она. – Она хнычет в гардеробной.
Матильда мельком взглянула на Элен и пошла через комнату. Женщины расступались, давая ей дорогу, и ей было неуютно под их пристальными взглядами. Но она старалась их не замечать, решительно направляясь к маленькой смежной комнате, откуда неслись надрывающие душу рыдания.
Забившись в угол под вешалку, прижимая к себе тряпичную куклу, сидела на полу и безутешно рыдала маленькая девочка. Над ней склонилась, стараясь успокоить, полная круглолицая няня, за которой в растерянности стояли две горничные с ворохом маленьких платьев и накидок, которые они не теряли надежды примерить.
– Ну, почему слезы? – спросила Матильда и поразилась тому, насколько неухоженным был этот ребенок. В спутанных волосах девочки застряли травинки, а под глазами, расплылась грязь.