— Это, случайно, не поверенные мистера Бринкли? — спросил Барнеби.
— А что?
— Если они действительно были так «близки», — издевательски сказал Трой, — то мисс Фрейл могла быть упомянута в его завещании.
— Их дружба была очень крепкой, но платонической. — Мэллори с отвращением смотрел на обоих, однако его следующая реплика была адресована исключительно Трою. — Впрочем, вам этого не понять.
Барнеби отказался от мысли поесть в «Лошади и гончих». Да, конечно, в пабе можно было узнать местные слухи, но шансов на это было мало. Скорее всего, там говорили бы о неудачах сборной Англии по футболу. Или слышалась бы музыкальная окрошка: каждый кусок продолжался бы не больше минуты, достаточной, чтобы узнать мелодию. Поэтому он выбрал единственное, что оставалось.
В «Таинственном саду» им предложили тот самый столик у окна, за которым неделю с лишним назад сидели дочь главного инспектора и ее муж. Барнеби пробежал глазами меню. Сержант Трой, который предпочел бы пойти в пивную, хмуро посмотрел на вазу с пластмассовыми фрезиями.
— У них есть печенка и бекон.
— Ладно.
— Хочешь посмотреть?
— Нет. Сойдет и это. И чипсы.
— Жареная картошка.
— Все равно.
В «Лошади и гончих» было бы веселее. Смех, шутки. Может быть, стол для игры в пул. Телевизор. Вздохнув при мысли о пропущенных удовольствиях, Трой вернулся к мыслям, которые не давали ему покоя. Что о себе воображает этот Мэллори Лоусон? И что это за имя такое — Мэллори? Кто-нибудь слышал о человеке с таким именем? Лично Трой не слышал. Может, это «родовое» имя. Дурацкое имя выпускника закрытой школы, ведущего свою родословную от траханого Вильгельма Завоевателя. Трой не понимал, кому нужны эти родословные. Каждый произошел от кого-то. Какая разница, есть у тебя или твоих родственников, гниющих под могильными памятниками, бумажка с печатью?
«Впрочем, вам этого не понять». Трой в тысячный раз повторял в уме эту высокомерную реплику. Он всегда хвастался тем, что плевать хотел на мнение окружающих. Это было такой бессовестной ложью, что не могло обмануть даже Талису-Линн. Но оскорбление Лоусона он забыть не мог. Человека, который больше всего на свете хотел, чтобы окружающие признали его талант и ум, назвали бесчувственным кретином. Это был сильный удар. Можно сказать, удар в лицо.
— Не нравится мне эта вилка.
— Что?
— Она жирная.
Трой вытер вилку скатертью и начал искать доводы в свою защиту. Он вспомнил, что слышал, будто люди, унижающие других, очень не уверены в себе, и решил, что это правда. Иначе с чего им это делать? Жаль только, что в последнее время подобных типов развелось слишком много.
Хотя лицо женщины, шваркнувшей на стол их ленч, заставляло вспомнить про уксус, еда оказалась замечательной. Бекон с корочкой, хорошо зажаренная печенка и свежие персики. Причем все за казенный счет. Настроение Троя постепенно улучшалось.
— Шеф, после ленча мы пойдем к этой Фрейл?
— Сначала я хочу посмотреть, не нарыли ли что-нибудь эксперты.
— Похоже, нам повезло. Никто не был там после смерти этого Бринкли.
— Только по словам самого Лоусона.
— Думаете, его подставили?
— Пока сказать трудно.
— Нам хватит времени на пудинг?
Полчаса спустя сытый Трой шел за главным инспектором по сельской улице и с удовольствием следил за Эбби-Роуз Картер, проводившей подворный обход. У человека, которого она опрашивала, был такой вид, словно в него ударила молния. Трой улыбнулся, помахал ей рукой и только тут заметил, что остался один. Он обернулся.
Шеф стоял перед убогим домиком из обшивочных досок. Здание со ржавой жестяной крышей почти полностью окружали старые тисы.
— Черт побери, — пробормотал Трой. — Так и тянет говорить шепотом.
— Это она. — Барнеби читал объявления на доске. — Церковь-за-Углом.
— Жуткое место. — Трой обошел здание кругом. — Заднее окно разбито.
Барнеби не был любителем таинственного, но сейчас думал о церкви и тех, кто ее посещал. Какими несчастными и одинокими нужно быть, чтобы верить, будто любимые ими люди не ушли навсегда. И как приятно верить, что в один прекрасный день они снова окажутся вместе и будут вечно жить в раю. Барнеби подумал о своих родителях. О Джойс, которая, слава богу, все еще была с ним. О любимой дочери, при одной мысли о потере которой его бросало в холодный пот. Он был честным человеком и не стал бы отрицать, что во время ночной бессонницы пытался обманывать себя. Но при свете дня все приходило в норму. Если задуматься, то вечное счастье было хуже смерти. Только представить себе эти бесконечные тысячелетия сияющего блаженства. Ощущать блаженство не просто каждый день, но каждую минуту — нет, каждую секунду — и не иметь возможности положить ему конец. Этого достаточно, чтобы свести человека с ума.
— Там настоящий лес. — Трой вернулся, стряхивая с рукава темные иголки, и они пошли дальше. — Как вы думаете, Деннис Бринкли ходил сюда?
— Если верить описанию Лоусона, вряд ли.
— Шеф, но тут должна быть какая-то связь.
Как ни странно, Трой был прав. Что-то должно было объединять стеснительного и законопослушного финансового консультанта с броской и хвастливой некроманткой Авой Гаррет.
— Я говорил, что Калли познакомилась с ней?
— В церкви? — поразился Трой. Он плохо знал дочь шефа, но был уверен, что такие люди не позволяют вешать им лапшу на уши. Калли не отличалась склонностью к мистике. Наоборот, была немного циничной.
— Она позвонила вчера вечером и сказала, что проводила исследование.
— Какое еще исследование? — Трой никогда не понимал актеров. Человеку и самим собой трудно быть. А притворяться другими — тем более.
— Она играет медиума в «Веселом привидении» и хотела поговорить с настоящими медиумами.
— Настоящих медиумов не бывает.
— Трой, не испытывай мое терпение.
«Ничего себе! Когда я раньше говорил, что их не существует, все было хорошо. А теперь я испытываю его терпение. Впрочем, какое мне до этого дело? Шеф, как и все остальные, хочет только одного: чтобы ему поддакивали. Соглашались с каждым словом, даже если оно неправильно, и брали под козырек. Ладно, с этим я справлюсь. И отныне буду поступать только так».
— Должно быть, это дом Бринкли. — Барнеби кивком показал на микроавтобус экспертов и странного вида здание за ним.
— Думаю, да, сэр.
Поднявшись на крыльцо, они столкнулись с начальником экспертного отдела Джоном Феррисом.
— Вы закончили? — спросил Барнеби.
— С квартирой еще нет. Но на место преступления можете пройти.
— Хотелось бы осмотреться.
— Вы будете очень удивлены, — улыбнулся ему Феррис. — Очень.
Так оно и вышло. Фотографии шестьдесят два на пятьдесят сантиметров, запечатлевшие тело Денниса Бринкли и его ближайшее окружение, не давали представления об огромном светлом помещении, в котором они очутились. Тут были башнеподобные сооружения, огромные гирлянды натертых воском тросов, массивные арбалеты и мясницкий крюк, на котором можно было подвесить пару слонов.
Зрелище им не понравилось. Особенно Трою. Он сам не мог бы сказать, почему эти машины кажутся ему отвратительными. Барнеби быстро справился с неловкостью и начал рассматривать механизм требюше. Но по коже Троя, прекрасно знавшего современное оружие, продолжали бегать мурашки. Решив скрыть свою слабость и не обращать внимания на подкрадывавшиеся к нему предательские тени, он начал обходить помещение и демонстрировать интерес к гигантским сооружениям. Тут была висячая железная клетка, в которой могло бы поместиться несколько человек. Трой провел пару приятных минут, представив себе, что в этой клетке сидит миссис Спроут, а он швыряет в нее тухлой капустой. Потом он поднял взгляд и стал рассматривать трехъярусную башню на колесах. В ее стенах были прорезаны длинные и узкие отверстия, отделенные друг от друга правильными промежутками. Трой подошел ближе и попытался заглянуть внутрь. Ему в глаз ударила струя холодного воздуха и заставила отшатнуться.