Ну а если предположить, что он знал правду, так могли он написать, сидя под рукой и мечом киевского князя, что Рюриковичи родом из бандитов, бандитски захвативших власть?
Весьма и весьма сомнительно. Это потом, гораздо позже, летописание стало как бы будничной работой, обязанностью, службой монастырей. К тому времени церковь стала более самостоятельной и даже влияла на князей, угрожая им проклятием в случае крамолы, а более всего — при подозрениях в сговоре с католиками, с католическими правителями Европы и Прибалтики. А во времена создания «Повести временных лет» церковь, введенная в духовную власть Рюриковичами, полностью была подконтрольна Рюриковичам и ни о какой неподцензурной летописи, видимо, говорить не приходилось. Свидетельство тому — судьба одного из первых летописцев, Никона, который бежал из Киева в Тмутаракань от гнева князя Изяслава…
Однако предположим невероятное: летописец Нестор знал правду о варяге Рюрике и написал правду!
Но все исследования говорят, что летопись потом редактировалась монахом Сильвестром под присмотром Владимира Мономаха, а затем еще раз редактировалась неизвестным монахом под присмотром Мстислава, сына Владимира Мономаха.
Более того, не исключаю, что к «Повести временных лет» приложил руку и сам Владимир Мономах. У него были к этому все основания и предпосылки. Во-первых, абсолютная власть над иноками-летописцами. Во-вторых, собственный личный интерес к слову, к литературному творчеству. А самое главное — образование, культура и большой литературный талант.
Так или иначе, а Владимир Мономах и его сын еще в древности знали, что написанное пером — не вырубишь топором. И потому тщательно следили, чтобы изначально было написано то, что им надо.
Все так писали…
Д. С. Лихачев считал сюжет о варягах «легендой искусственного происхождения».
В. Я. Петрухин, автор скрупулезнейшей монографии «Начало этнокультурной истории Руси IX–XI веков», возражает, доказывает естественность, которая проявляется как раз в ее противоречиях: если бы это были позднейшие вставки, тогда бы уж позаботились о гладкости.
Но оба они сходятся в одном: сюжет отвечает традициям.
У Лихачева — традициям средневековой истории, возводящей происхождение правящей династии к иностранному государству.
У Петрухина — коренным фольклорным традициям самых разных стран и народов.
И вроде бы действительно: у евреев есть такая легенда, у корейцев, у чехов, у саксов есть легенда, что они призвали бриттов!..
Одно меня смущает: что это за фольклорная традиция, самоуничижающая народ? А ведь самоназвания народов часто говорят об обратном. Ведь люди скорее склонны к возвеличиванию своего и умалению чужого. Самоназвания некоторых народов в переводе часто означают: «настоящий народ», «настоящие люди», «большие люди» и даже просто «люди». Как же одно сочетается с другим?
Но зато все довольно точно встает на свои места, если предположить, что эти «фольклорные традиции» инициировались представителями правящих династий. Для оправдания, для утверждения законности и возвышения династии и своего правления.
Доказательством от противного может служить завоевание Англии Вильгельмом Нормандским. Здесь ничего возвышать и узаконивать не надо было: и так все законно — более сильное государство завоевало более слабое. Потому и нет легенд. Думается, а захоти Вильгельм или его ближайшие потомки — и нашлись бы авторы, и сложились бы, и вошли бы в историю Англии сказания о призвании норманнов. Но потомки Вильгельма в этом не нуждались.
Итог
Опять же надо начинать с начала. Потому что с самого начала в дело вмешалась идеология — то есть настроения, мнения, симпатии и антипатии, эмоции… Которые имеют место и ныне.
Например, нынешней исторической науке известна древняя скандинавская сага (на древнеисландском языке!) об Олаве Тригвессоне. Олав, сын норвежского конунга и будущий норвежский король, спасаясь от врагов, бежал на Русь и жил при дворе нашего киевского князя Владимира-Вальдамара. Со своей дружиной, разумеется. Затем, начав странствия по белу свету, принял христианскую веру и уговаривал Вальдамара принять крещение.
Странно, что эта сага не входит в широкий исторический обиход. Мы ведь очень любим с неким преувеличением приписывать себе широкие европейские связи и европейскую значимость. Казалось бы, вот свидетельство европейских связей Древней Руси! И сага подлинная, древняя, не записанная в поздние века, переписанная, как наши летописи. И речь в ней идет о реальном историческом персонаже, короле Норвегии Олаве Тригвессоне! Однако она нечасто упоминается в популярных работах о том периоде. Видимо, потому, что противоречит столь любимой и якобы патриотической теории, по которой никаких варягов-германцев не было, а варягами звали исчезнувшее южнобалтийское славянское племя. А тут — прямое свидетельство, что спустя сто лет(!) после Рюрика норвежский конунг считал киевского Владимира своим, близким, варяжским, и прятался у него от врагов. Но… «Не надо нам этого!» Ради того, чтобы «доказать свое», наша официозная наука не только чужие источники отбрасывает, но свои летописи искажает до полной противоположности.