- Что еще?
- В общем и целом всё. Не считая пения.
Когда я положила на лицо подушку, она безжалостно рассмеялась. Затем отобрала ее у меня, устроилась рядом и улыбнулась.
- Не знала, что Ашер краснеет, до тех пор, пока ты не начала горланить эту ужасную песню, которую как ты сказала, всегда пел Дин, когда был пьян. В ней поется о парне из Нантакета и ... - Она напела несколько тактов.
- Ладно, ладно, хватит! Я прекрасно знаю, о какой песне ты говоришь!
Я даже не осознавала, что выучила текст наизусть. Эта была самая неприличная песня, которую я знала, поэтому ее ни в коем случае нельзя было повторять, тем более моей сестре. Я вздрогнула, представила себе лицо Ашера, когда я орала ее во всю глотку. Люси, представлявшая себе видимо тоже самое, от души засмеялась, тем самым заставив меня непроизвольно улыбнуться. Снова видеть ее такой веселой, стоило всего этого унижения. После всей этой истории с Дином, она не часто улыбалась. И я возненавидела его за то, что он лишил ее улыбки.
- Как ты уговорила Ашера пойти домой?
Наверняка он хотел сам позаботиться обо мне.
- Это было не просто. Он чувствовал себя каким-то потерянным. По-моему, его не особо обрадовало, что ты помогла Марине.
Я вздохнула.
- Понятно. Он даже хотел этому помешать.
Люси села и нагнулась ко мне, так что я даже в темноте почувствовала ее взгляд.
- Он прав, это было глупо! Ты должна быть осторожнее, и не лечить всех и каждого.
Ну все, с меня хватит. Мало того, что Ашер высказывался об этом в клубе, теперь еще и она начала!
- Я же не могла просто сидеть там и бить баклуши! Мне надо было дать ей умереть?
Сестра оцепенела.
- Она бы умерла? - тихо спросила она.
Мне хотелось влепить ей пощечину! Люси ничего не знала о наркотиках и не видела, как Ашер реанимировал меня. По крайней мере, боль в грудной клетке свидетельствовала о том, что он это сделал. Если бы она застала его в этот момент, то поняла бы, насколько критической была ситуация.
Она думала лишь о том, какие вопросы могут возникнуть в связи с моим полнейшим опьянением.
- Ты это серьезно?! - возмутилась она. - После всего, что пережила наша семья, ты из-за какой-то девчонки, которой безразлично выживет она или умрет, поставила все на карту?
Люси дрожала от негодования. Мне даже стало страшно, что она окончательно выйдет из себя. Я хотела дотронуться до ее руки, но она отмахнулась от меня, затем встала и направилась в сторону ванной комнаты.
- Знаешь, иногда ты бываешь настоящей эгоисткой. Ты никогда не задумывалась о том, что было бы с нами, если бы ты в один прекрасный момент не смогла вылечить себя?
- Люси, ты не понимаешь...
- Не понимаю? Чего? Того, что тебе важнее чужие, чем те, кто тебя любит? Я прекрасно понимаю очевидные вещи. А вот ты как раз и не понимаешь!
Она одним махом закрыла дверь. Мне хотелось крикнуть, что она была несправедлива.
Так мои способности не работали. Я не стала кричать, потому что не могла забыть ее оскорбленное выражение лица.
К тому же я не могла отрицать, что сама являлась причиной этому.
Глава 3
В больших солнцезащитных очках я зашла в кафе «Кловер» сразу после его открытия. На потолке медленно крутился вентилятор, однако он не спасал от страшной жары, вызванной раньше срока начавшимся летом. Охлажденный Мокка с двойным Эспрессо в общем-то всегда помогал мне успокоить нервы, поэтому я скорее в отчаянии, чем облегченно потягивала кофе из трубочки. Вид на бухту также как правило приносил утешение.
Когда Бен забрал меня к себе, мне довольно долго хотелось сбежать. Но со временем этот маленький город покорил мое сердце. Окруженный лесами, Блеквелл Фоллс прилегал к Атлантическому океану. Стоявшие в порту парусные лодки и рыболовецкие суда казались точками на воде. Наверху, на утесах располагались дома, среди которых особенно выделялась вилла Блеквелл.
Поначалу я приняла дом Ашера с его розарием и искусно сделанными башенками за отель. Он рассмеялся, когда я рассказала ему об этом. Он, его брат и Лотти владели домом, с тех самых пор, когда в конце девятнадцатого века они основали Блеквелл Фоллс и открыли бумажную фабрику.
Портрет бургомистра Габриеля Блеквелла, висящий в ратуше, каждый принимал за давно умершего предка семьи, что всегда веселило Ашера и его брата с сестрой.
Каждый из Блеквеллов находился в городе около десяти лет. Когда становилось очевидно, что они не старели, им приходилось уезжать и завещать их владения дальним «кузенам и кузинам», в виде которых они в конце концов и возвращались, причем Габриель выдавал себя за опекуна своего младшего брата и сестры. Этот трюк срабатывал, так как никто, находясь в здравом уме, не принимал их за бессмертных.
Я вздохнула. Сегодня этот вид не поднял мне настроение. Утром Люси не обмолвилась со мной ни словом. Никогда раньше она не обходилась со мной так холодно, даже когда была против того, чтобы я встречалась с Ашером из-за его репутации плейбоя или, когда узнала все о моих секретах. Меня практически убивало осознание того, что я причинила ей боль.
И тем не менее... то, что все считали своим долгом указывать, когда и где мне применять свои способности, абсолютно меня не устраивало. В конце концов, я не выбирала себе судьбу быть целительницей, и свою кровь я тоже не могла поменять, только чтобы угодить кому-то из них.
И не для того, чтобы спасти себя. Я была в ужасе, когда у меня развились целительные силы. К тому же я была так одинока. Единственным утешением для меня было то, что с помощью этих сил я могу делать что-то хорошее. Наследие моей бабушки, о котором я узнала совсем недавно.
Я лечила того, кто был ранен. Это был неопровержимый факт, который я о себе знала. Я помогала, где только могла. Лечила, кого могла. Без вопросов и суждений. До меня никак не доходило, почему это было так сложно понять. Люси и Ашер вели себя так, как будто я специально применяла свои силы, чтобы сделать им больно.
- Ну как, тебе лучше?
Брендон стоял возле моего стола. Его коричневые волосы, торчащие ежиком, были еще более всклокочены, чем обычно, а с одной стороны прилегали к голове, очевидно после сна. Он почему-то всегда напоминал мне о том, что я выросла в Бруклине.
Он так классно выглядел, что меня сразу же потянуло к нему, как будто он был связующим звеном между мной и теми немногими позитивными вещами, касающимися моего дома, о которых я вспоминала. Но это не означало, что я стала бы делиться с ним секретами. Нет, ради его и моего блага.
Я убрала свою огромную сумку со стула напротив, чтобы он мог сесть, и продолжила обмахивать себя пластиковой меню-карточкой. Что же я тогда сказала или сделала в его присутствии?
Я смутно помнила, что Ашер загородил меня от посторонних глаз, когда я пришла в себя. Готова поспорить, что он ничего не знал.
- Да, все нормально. Даже толком не помню, что вчера вечером произошло.
Вместо кофе он как всегда потягивал зеленый чай и спокойно смотрел на меня. Забавно, он выглядел как бунтарь, а вел себя как благодетель.
- Правда не помнишь? А вот у меня есть предположение!
Внутри меня взвыла сирена. Брендон любил дразнить меня из-за моего хриплого голоса, неправильного питания и скучных музыкальных предпочтений. Он готов был использовать все возможные средства, чтобы рассмешить меня. Например, беззастенчиво флиртуя со мной в присутствии Ашера.
Но этот Брендон был другим. Это был серьезный Брендон.
- Оставь свои предположения при себе! У меня просто был срыв. Уже все прошло, - отмахнулась я, однако Брендон по-прежнему не сводил с меня взгляда.
- Не было у тебя никакого срыва. Я знаю, как выглядят люди под кайфом. Я же не дурак, Реми!
Знал ли он, на что я была способна? Несколько месяцев назад я излечила Брендона, когда он, давая мне уроки плавания, чуть не утонул. Ударившись о край бассейна, он потерял сознание.