Те же самые покупатели, снующие по магазину, пришедшие за тем, что и обычно.
Моя жизнь стала предсказуемой петлей, реальной версией «Дня сурка», как бы я не пыталась это изменить. Я — олицетворение альтернативного финала, где Фил смирился, что он застрял, слушая Сонни и Шер каждое утро, до конца времени.
Если бы пару лет назад вы сказали мне, что это мое будущее, я бы рассмеялась вам в лицо. Мое? Кеннеди Рейган Гарфилд? Мне было суждено что-то великое.
Я была названа в честь двух знаковых президентов. Моя мать — идеалистка либерал, и отец — строгий консерватор редко сходились во взглядах, за исключением, когда дело касалось меня. Они никогда не сходились в вопросах здравоохранения и налогов, но были уверены, что их маленький незапланированный ребенок станет кем-то значимым.
И вот она я — в какой-то степени значимая. Помощник менеджера в продуктовом магазине «Пигли Кью» в непримечательном городке северной части штата Нью-Йорк. Тринадцать долларов в час, сорок (иногда больше) рабочих часов в неделю с полным пакетом льгот, включая (неоплачиваемые) отпуска.
Не то чтобы я не благодарна. У меня все гораздо лучше, чем у многих людей. Аренду плачу каждый месяц. Мое электричество не отключат. У меня даже есть непомерно дорогое кабельное! Но глубоко внутри я понимаю, что не такого величия предвидели для меня родители.
— Помощник на третью кассу!
Раздается высокий писклявый голос из громкоговорителя, перекрикивая колонку. Я осматриваю зону касс, ожидая, что кто-то другой отзовется, но, увы. Всегда приходится мне. Качая головой, иду к третьей кассе, где молодая блондинка возится со старым кассовым аппаратом, пробивая покупки пожилой женщины.
Кассир, Бетани, смотрит на меня, драматически надувая губы, пока трясет банкой куриного супа с лапшой.
— Пробивается доллар и двадцать пять центов, но миссис Маклески говорит, что была указана цена девяносто девять центов.
Суп стоит доллар и двадцать пять центов. Я знаю это. Вероятно, даже миссис Маклески это знает, просто хочет поприставать с пустяками. Хотя я улыбаюсь и отменяю покупку, пробивая женщине со скидкой.
Отхожу, позволяя Бетани продолжать делать свою работу, когда миссис Маклески спрашивает:
— Как поживает твой отец?
Мне не нужно поднимать голову, чтобы понять, что вопрос ко мне, пока поправляю конфеты у кассового аппарата.
— Он держится.
— Подумываю испечь ему пирог, — говорит женщина. — Какой его любимый? Яблочный? Вишневый? Хотя, возможно, тыквенный или с пеканом.
— Уверена, он оценит любой, — говорю я. — Но больше всего предпочитает с шоколадным кремом.
— Шоколадный, — бормочет она. — Стоило догадаться.
По радио начинает играть «Останься» в исполнении Лизы Лоб, и в этот момент я решаю, что мой день закончен. Направляюсь в переднюю часть магазина, где Маркус — менеджер, зависает в кабинете, разбираясь с обращениями клиентов. Он высокий и худой, с темной кожей и черными волосами, на которых проступает седина.
— Я собираюсь домой, — говорю ему.
— Уже? — Он смотрит на свои часы. — Немного рановато.
— Я компенсирую это, — говорю, отмечая время ухода с работы.
Маркус не спорит. Он знает, что я полезный сотрудник, поэтому оказывает мне снисхождение.
— На самом деле я знаю, как ты сможешь это компенсировать, — говорит он. — Нужно взять дополнительную смену, если ты согласна, на пятницу. Бетани попросила выходной, но некому ее прикрыть.
Я хочу сказать нет, потому что ненавижу стоять на кассе, но слишком хорошая для этого. Мы оба знаем это. Мне даже не надо говорить ни слова.
— Сделай мне одолжение, — говорит мужчина. — Остановись по пути и скажи Бетани, что я одобряю ее просьбу.
— Хорошо, — соглашаюсь, уходя, прежде чем он может попросить что-нибудь еще. Иду по проходу с зерновыми и беру коробку хлопьев «Лаки Чармс» с полки. Бетани стоит у своей кассы, листая журнал, который взяла со стеллажа рядом с собой.
Я смотрю на них, закатив глаза.
«Хроники Голливуда».
Олицетворение дрянных таблоидов.
Ставлю хлопья на магнитную ленту в супермаркете и вытаскиваю несколько долларов. Бетани закрывает журнал и пробивает мне покупку.
— Маркус одобрил твой выходной, — говорю ей.
Она верещит:
— Правда?
— Он попросил рассказать тебе.
— О, боже мой! — Девушка складывает мои хлопья в белый пакет. — Не думала, что кто-то сможет взять мою смену.
— Да, ну, я всегда могу согласиться на сверхурочную работу.
Бетани снова визжит, потянувшись через ленту, чтобы схватить меня в объятия.