Влад замолчал. Слушатели его, немного придавленные обрушившейся на их умы лавиной фактов, тоже молчали. Наконец, Роман, не выдержав, решился подать голос.
— Что ж… Все, что могу сказать, — это повторить свои же слова, но уже на публику. Тебя все еще не беспокоит, что мы можем избавить мир от твоего работодателя?
— Ты надеешься, что я изменил мнение и теперь буду рьяно его защищать? — мрачно отреагировал его приятель и, вздохнув, отрицательно покачал головой, — Нет. Мне все равно, что вы сделаете с ним, я буду даже рад, если вам это удастся.
— Ты говорил, что Альберт почитает тебя кем-то, имеющим отношение к Дракуле… — напомнила Татьяна, за время повествования успевшая прислониться щекой к плечу своего графа и сейчас ощущающая себя практически здоровой.
— Да, он упоминал об этом, — Цепеш сморщился, словно проглотил лимон, — Я плохо помню, на меня тогда действовал этот его чаек… Но он плел что-то в том смысле, что, мол, какие-то из потомков Дракулы стали, напротив, охотиться на вампиров, у них даже выработался особый ген и ему, значит, любопытно подчинить себе одно из таких существ. Я, когда он перестал меня опаивать, некоторое время жил свободно и тогда уехал в Румынию, думал, там будет проще. Покопался в архивах, даже нашел старые бумаги, хранившиеся в замке Бран, но ничего, подтверждающего его слова не обнаружил, — он замолчал на несколько секунд и предпочел сменить тему, — Ну, что ж… Я все еще кажусь вам до крайности подозрительным типом, которому даже нельзя доверить довезти больную девушку до больницы?
— Ты все еще кажешься подозрительным, — не стал спорить Эрик и тихо вздохнул, — Но здоровье Татьяны мне дороже этих подозрений. Если ты сумеешь довезти ее и меня…
— И меня! — тот час же напомнил о себе юный виконт. Винсент, за время долгой истории успевший едва ли не задремать, встрепенулся.
— И меня тоже!
— …мы будем благодарны, — завершил свою мысль граф де Нормонд. Экс-художник виновато развел руками.
— Места хватит только троим, — он чуть пожал плечами, — Мотоцикл быстрый, но не столь вместительный, чтобы увезти целую толпу.
— Придется кому-то овладевать навыком ловли привидений, — мигом вспомнив о причинах, побуждавших хранителя памяти отправиться с ними в путь, ехидно проговорил виконт, — Не расстраивайся, котяра, я привезу тебе сачок.
— О, я буду крайне тебе признателен, — сумрачно буркнул Винсент и, скрестив руки на груди, закинул ногу на ногу, недовольно наблюдая, как его друзья собираются в путь.
Стройный, высокий, не старый еще, хотя уже и не первой молодости мужчина, сидя на мягком диване возле небольшого, изящного вида светильника в полутемной комнате, лениво перелистнул страницу толстой книги и закинул ногу на ногу. Словно в ответ на его действия по комнате пронесся чей-то приглушенный, сменившийся хрипом, стон, моментально перебитый звонким молодым смехом.
— Ты только взгляни, похоже, ему больно! — восторженно воскликнул кто-то, сопровождая слова сильным ударом. Звук его, отразившись от высоких стен, неприятным эхом пронесся по комнате, и мужчина, поморщившись, со вздохом закрыл книгу.
— Не перестарайся, будь добр, — мягко вымолвил он, даря жертве совершенно очаровательную, добродетельную и располагающую улыбку, — Он пока еще нужен мне живым.
— Да зачем? — молодой человек, исполняющий обязанности не то палача, не то искушенного в искусстве пыток инквизитора, презрительно фыркнул, с размаху ударяя лежащего на полу человека под ребра мыском ботинка, — Жалость к предателям — самая большая глупость, которую только можно позволить себе!
— А что же до прощения предателей? — поинтересовался его собеседник, похоже, решительно не желая замечать хриплого дыхания, с трудом вырывающегося из груди жертвы и ее надсадного кашля, а может и незаметно получающий от этого удовольствие.
— Это еще бо́льшая глупость, — безапелляционно заявил юный экзекутор и, наклонившись, сжал черные короткие волосы, рывком дергая их вверх, тем самым вынуждая жертву поднять голову.