Я метнул взгляд в Айдарбека. Старик испуганно вжался в стену. Глаза его казались закрытыми, но я знал — он наблюдал за Каримом. Наблюдал и боялся. Страх будто бы сковал старика по рукам и ногам. Не давал ему шанса предпринять ничего, чтобы помешать Кариму. Хотя возможно, по какой-то причине, старик и не собирался мешать ему. И я склонялся ко второму варианту.
«Старый горец знает, кто он такой, — подумал я. — Знает, а потому не рискует и пальцем пошевелить. Понимает — этот Карим может легко отрезать ему палец, если не хуже…»
— Значит, ты нашёл мой маленький клад? — спросил Карим.
Голос его изменился. Если раньше он звучал наивно и простодушно, то теперь стал хрипловатым, шипящим и язвительным, как у коварного змея.
Я не ответил на вопрос Карима. Тот хмыкнул.
— Проницательный мальчишка, — проговорил он. — Я сразу понял, что ты о чём-то догадываешься. Ну что ж. Тебе же хуже.
Карим, словно безумный, показал мне в улыбке свои зубы. В желтоватом свете коптилки они почудились мне неестественными, словно бы звериными.
— Твоим товарищам конец, пограничник, — протянул Карим тихо, — но ты ещё можешь спастись. Опусти автомат на землю и уходи. Тогда возможно, ты выживешь.
— А иначе что? — хмыкнул я в ответ Кариму.
Улыбку тотчас же как ветром сдуло с лица этого человека. Он нахмурился. Глянул на меня волком.
Карим явно упивался тем, что его боятся. Наслаждался чувством, что испытывали перед ним его враги. Наслаждался страхом, который он им внушал.
Я видел это в его глазах. Я понял это по его реакции. А ещё понял, что то обстоятельство, что я не испытываю страха перед ним, несколько пошатнуло его решимость.
Он просто не ожидал, что я поведу себя так. Это было хорошо.
— Значит, смелый, да? — голос Карима погрубел. — Думаешь, справишься со мной, не так ли?
Я молчал.
— Уходи, — резко бросил Карим. — Иначе я убью его на твоих глазах.
— Ты можешь попробовать, — не дрогнул мой голос. — Даже можешь убить его. Но тогда и сам сдохнешь. Я тебя пулями нафарширую.
Карим на миг округлил глаза, потом деланно зловеще захихикал.
— Просто ты никогда не видел, как я убиваю.
Он подтянул Сагдиева выше, натянул ему кожу на шее лезвием ножа.
— Мало какая душа устоит перед этим зрелищем. Я убивал много советских солдат, мальчик. И при виде их смерти даже самые стойкие духом офицеры просили пощады, чтобы только избежать той же участи.
— Убивать — дело нехитрое, — возразил я, — а вот умирать… Я вот, готов, если надо. А ты?
Карим мерзковато скривил губы. Приподнял подбородок, оценивающе всматриваясь мне в лицо.
Кем бы ни был этот человек, он показался мне ненормальным.
Он мог быть солдатом по профессии, но не по сути. В его речи, в его интонациях, в его действиях видел я признаки какой-то укоренившейся в его душе психопатии. Он любил убивать. Но не был сам готов к смерти.
И хотя оценить его я мог лишь поверхностно, решил рискнуть. Рискнуть и пойти на хитрость. На хитрость, призванную в том числе спасти и самого Сагдиева. Что бы я ни говорил, обречь на смерть товарища я не желал.
— Если готов — убей его, — проговорил я тихо.
Карим крепче стиснул рукоять ножа.
— Ты сомневаешься, мальчишка? Сомневаешься, что я его порежу?
— Порежь, — я кивнул автоматом. — Дай мне пристрелить тебя с чистой совестью.
Карим рассмеялся.
— Д-а-а-а… — потянул было он и хотел что-то сказать, но я его перебил.
— Чего ржёшь? Будешь медлить — мой товарищ, которого ты оглушил вон тем камнем, придёт в себя.
Лицо Карима снова изменило выражение. На нём отразилась гримаса бессильной злобы. Он оскалился, снова неприятно скривил при этом губы. Сузил глаза.
— Ты думал, я решу, что он мёртв? — кивнул я на Уткина. — Но ты бы не успел убить его и одновременно кинуться на Сагдиева.
Я вновь усмехнулся и добавил:
— Кроме того, ты плохо знаешь Васю Уткина. Таким камешком его не зашибешь.
Карим выдохнул.
— А ты не так прост, как кажешься на первый взгляд, советский пограничник.
— Я слишком часто такое слышу. Уже начинает надоедать.
— И тем не менее, — Карим посерьёзнел, — мы, по всей видимости, находимся… Хм… Как это сказать по-русски? Я неплохо владею твоим языком, но всё же…
— В патовой ситуации. Да.
Карим кивнул.
— Что же нам делать? — хрипловато спросил он.
— Ты хочешь жить, — сказал я. — Понимаешь, что твоя задача — расставить маяки в труднопроходимых горах, провалилась. Кому бы ты ни протаптывал путь, тебе не повезло. Ты наткнулся на нас.
Карим сплюнул. Сплюнул не по-киргизски, через левое плечо, как раньше. Сплюнул он совершенно по-простому — в сторону. Потом вновь оскалился.