Я смотрел в зал. Некоторые гости награждения встали, принялись аплодировать нам стоя. Среди них была и Наташа.
Она широко улыбалась, радостно смотрела прямо на меня.
Я заметил, как поблёскивают её счастливые голубые глаза.
— Итак, начнём, товарищи, — сказал Давыдов, когда вышел из-за стола с красной папкой в руках.
Привычным делом он встал у наград, аккуратно и торжественно разложенных на красном пологе. Потом поочерёдно, читая приказы о присвоении государственных наград, стал вызывать пограничников. Первым пошёл Мартынов. За ним Нарыв, а потом и Уткин. Следом Алим Канджиев с загипсованной рукой и Ильяс Сагдиев.
Каждого зал приветствовал аплодисментами. Каждому начальник отряда вручал награду. Нарыву, кроме всего прочего, перепало ещё и от Наливкина. Командир «Каскада» вышел к нему и вручил благодарственную грамоту от КГБ. Пожал руку.
— Указом Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик… — зачитал Давыдов, когда Ильяс вернулся в строй, — за заслуги в обеспечении государственной безопасности и неприкосновенности государственной границы СССР, за мужество и отвагу, проявленные при исполнении воинского или служебного долга в условиях, сопряжённых с риском для жизни, Орденом Красной Звезды награждается Селихов Александр Степанович.
Зал взорвался аплодисментами. Я вышел из строя и направился к подполковнику.
— Ну вот мы и снова встретились, Саша, — сказал он с улыбкой, когда я приблизился к нему.
— Так точно. Снова.
— Быстрее, чем я думал, — улыбнулся мне подполковник.
Тем не менее в глубоких, умудрённых опытом глазах Давыдова, вперемешку со спокойной гордостью, читалось ещё кое-что. В них читалось беспокойство.
— Немало лишений, рисков и трудностей выпало на твою молодую душу, Саша.
— Всем сейчас непросто, — согласился я.
Давыдов вздохнул.
— И что-то мне подсказывает, что выпадет ещё больше.
Внезапно Давыдов повеселел.
— Ну что это я? День-то у нас нынче праздничный. Потому вот.
Он взял со стола книжицу с наградой.
— Носи с честью, — сказал он, передавая мне орден Красной Звезды.
Я принял. Осмотрел его.
Выполненный в виде пятиконечной звезды, он нёс в своём центре щит с изображением фигуры красноармейца в шинели и будёновке с винтовкой в руках. По ободу щита протянулась надпись «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», в нижней части обода — надпись «СССР». Под щитом красовалось изображение серпа и молота.
— Это ещё не всё, — сказал Давыдов и совершенно неожиданно для меня взял со стола бинокль БПЦ 4 в зеленом корпусе.
Когда передал его мне, я рассмотрел на левой стороне корпуса гравировку: «Сержанту Селихову А. П. За неусыпную вахту. 117-й погранотряд. 1981».
— Спасибо, — улыбнулся я.
— Этот бинокль видел больше, чем иные глаза, — сказал Давыдов. — Пусть он поможет тебе разглядеть врага раньше, чем он увидит тебя.
— Пусть, товарищ подполковник, — сказал я, не снимая с губ улыбки.
— И ещё, Саша, — сказал Давыдов, — у вас на Шамабаде маловато старших сержантов осталось. Так что с завтрашнего дня ты будешь повышен в звании. Я распоряжусь донести до сведения старшего лейтенанта Тарана соответствующий приказ. Должность для тебя у него уже имеется.
Я кивнул.
Давыдов вдруг снова отдал мне честь. Я ему в ответ. Когда я хотел уже сделать «кругом», заметил, что Искандаров с Наливкиным почти синхронно поднялись из-за стола. Поспешили выйти.
— Здравия желаю, Селихов, — улыбнулся Наливкин весело, а потом протянул мне свою большую пятерню.
Я пожал.
— Ты, видать, думал, легко от меня отделаешься? Что я так просто от тебя отстану? — разулыбался Наливкин.
— Саша парень упрямый, товарищ капитан, — сказал ему Давыдов.
— Знаю, товарищ подполковник, — кивнул тот и взял со стола грамоту. — Вот тебе, Саша, за добрую твою помощь.
Он вручил мне благодарственную грамоту от КГБ в деревянной рамке. Потом вопросительно кивнул:
— Ну что, не передумал ещё? Если че, наши двери для тебя открыты.
— Я отвечу вам, товарищ капитан, точно так же, как в прошлый раз, — сказал я добродушно. — Остаются у меня ещё здесь, на Шамабаде, дела.
— И судя по последним событиям, — Наливкин немного посерьёзнел, — прав ты был. Угадал.
— Чуйка, — я хмыкнул.
— Товарищ капитан, — вдруг вклинился Искандаров, стоявший рядом, — ты решил на весь вечер внимание Селихова занять? Уступи место, не жлобься.
— Да что вы, товарищ майор? — Наливкин изобразил шутливый испуг. — И в мыслях у меня не было!
Он шагнул в сторону, пропустил Искандарова, но добавил: