— А что скажешь на этот счет? — спросил я Гречкина.
Тот насупил брови, сначала посмотрел, а потом взял у меня из рук бумажку.
— Да черт его знает… — сказал он немного погодя. — Цены что ли? Или расписание автобусов? Не пойму.
— Шифр, — буркнул Сагдиев у меня из-за плеча, — похоже на шифр.
— Верно, — я кивнул. — Причем обратите внимание на буквы. Это не кириллица.
— Не кириллица? — удивился Гречкин. — Да, вроде, она. «А», вон «В».
— И «Я» в другую сторону, да? — я хмыкнул. — Либо наши «дембеля» совсем безграмотные, либо это латинская «R».
Худощавый с таджичонком уже в который раз переглянулись. Казалось, это у них было хобби такое — переглядываться. Таджичонок даже почесал голову под фуражкой. А вот в глазах Гречкина я видел абсолютную растерянность и непонимание.
— И что мы имеем в итоге? — сказал я. — Местные «дембеля» совсем не местные и, скорее всего, не дембеля. Предполагаю, что грабежом они занимались с целью добыть денег по-быстрому. А бензин нужен, чтобы уехать из Московского.
— А это? — показал мне бумажку Гречкин.
— А это совсем уж странно, — покивал подошедший Мартынов. — Если даже наши «дембеля» не дембеля, а простые уркаганы, то на кой черт им какие-то шифры?
— Верно. Если уголовники и шифруются, то уж точно не так, — заключил я. — Тут что-то еще.
— Уголовники, и не уголовники вовсе? — немного наивно спросил Уткин.
Гречкин тем временем хмурился все сильней и сильней. Взгляд его стал задумчивым, но каким-то отсутствующим. Видно было, что молодой милиционер буквально тонет в собственных мыслях. А потом он внезапно глянул на меня. Глаза его блеснули азартом.
— Так, выходит, дело сложнее, чем кажется? — спросил он у меня.
— Выходит.
— Так, — Гречкин оживился. — Нужно немедленно, как можно лучше прочесать все. Еще раз осмотреть весь парк. Возможно, удастся найти какие-нибудь следы.
— Саша! — крикнул вдруг Алим Канджиев, сидя у края площадки, под фонарным столбом.
Я поспешил к Канджиеву. Остальные погранцы продолжали осматривать местность, а вот молодые милиционеры пошли за мной, словно овцы за пастухом.
— Что-то нашел, Алим? — спросил я, присаживаясь на корточки рядом с ним.
— Так точно, — бросил он в ответ и взглядом указал на землю перед собой. — Тут следы, Саша. Почти совсем свежие.
Глава 22
— Вот тут, видите? — сказал Алим, указывая на землю здоровой рукой, — четкий след подошвы.
Милиционеры пригнулись за нашими спинами, стараясь рассмотреть на вытоптанном участке голой пыльной земли отпечаток обуви.
Я увидел его сразу.
— На кроссовки похоже, — сказал я.
Алим не ответил, но покивал.
— Вот тут еще один след, — он указал чуть дальше, — кирзовый сапог.
Мартынов аккуратно, чтобы ненароком не попортить каких-нибудь следов, подошел справа, опустился на корточки рядом с нами. Тоже всмотрелся в следы.
— Не дембельский, — констатировал он, — простой, кирзач. Будь это настоящий дембель — он бы чего «помоднее» придумал. Вот у меня на дембель обувь уже заготовлена.
Мартынов улыбнулся и с упоением протянул:
— Хромовые. С наборным каблуком «гармошкой». Батя прислал по моему заказу. А тут простой, солдатский.
— Сашка, ты ж их видел, этих дембелей, — задумчиво сказал Алим.
— Так точно. Видал.
— На обувь внимание не обратил?
— Обратил, — сказал я. — Двое из четверых и правда были в кирзачах. Еще двое держались в тени. Скрывались. Их было не рассмотреть. Но знаете, что я вам скажу? Выглядели они все, эти «дембеля», расхлябанно. Не опрятно. Будто наскоро нарядились.
— Не дело, — разулыбался Мартынов, — в неопрятном виде на дембель уходить.
— Не дело, — согласился я.
Я обернулся, глянул на милиционеров. Гречкин сверлил своих коллег суровым, даже строгим взглядом. Те, в свою очередь, прятали от него глаза.
— Вот так вы, значит, место преступления осматривали? Вот так значит ничего не нашли? А почему пограничники сходу следы отыскали? А вы куда смотрели⁈
— Ну… — решился ответить таджичонок, видя, что его дружок совсем уж смутился и даже не собирается открывать рта, чтобы оправдаться, — в общем… В общем, мы осмотрели место преступления, ну и дорожки вокруг. Кто ж знал, что следы будут совсем в другом месте?
— Ну, товарищ сержант, — наконец сказал худощавый, — место-то совсем не очевидное.
— Место ему не очевидное… — недовольно заметил Гречкин, косясь на худощавого и делая какие-то пометки в своем блокноте.