— Да тихо ты! — огрызнулся Ташкент, — пойди лучше проверь. Ай, черт! Лучше не надо! Ты щас направеряешь! Тенёк! Ты давай.
Когда Тенёк зашагал на выход, Мартынов потрепал меня по плечу. Я обернулся. Все потому, что у него за спиной появился Алим Канджиев.
Канджиев жестом показал, что случилось кое-что непредвиденное — с черного хода в сарай зашел пятый человек. К «Дембелям» пришел их «Старший».
Арсен Саакян незаметно вошел через старенькую гниловатую дверь, что расположилась на противоположной, задней от фасада стене склада.
Когда Саакян оказался внутри, в нос ему тут же ударил неприятный дух заброшенности. К нему примешался тяжелый запах выхлопных газов, аромат бензина и кисловатый фан немытых человеческих тел.
— Старший! — обрадовался Чифир и кинулся к Саакяну, оббегая старенькие «Жигули Копейку», стоявшие посреди помещения.
Остальные бандиты напряглись, словно струны. Ташкент отошел от окна, скрестил руки на груди.
— Здорова, Старший! — протянул ему руку подоспевший Чифир.
Саакян без видимого энтузиазма пожал ее. Осмотрел остальных.
— Ты снаружи кого-нибудь видал? — не поздоровавшись, спросил Ташкент, — там по-моему, кто-то шарится.
Арсен уставился на Ташкента усталым, но внимательным и колким взглядом своих темных глаз.
В сарае было почти темно. Только старая керосинка, стоящая на складе древних кирпичей, скупо освещала внутреннее пространство. Все здесь — и сами «дембеля», и их грязно-желтая старая машина, и даже строительный мусор — отбрасывало на стены, пол и потолок неспокойные тени. Под огоньком лампы они дрожали, будто бы норовя выпрыгнуть из стен, словно побеспокоенные пауки.
— Вы сегодня сплоховали, братцы, — с легким армянским акцентом пробасил Саакян, — ой сплоховали.
«Дембеля» молчали. Немного погодя ответить решился только Ташкент:
— Сплоховали не сплоховали, а валить нам надо. Мусора, видать, по округе шарят. Возьмут нас и…
— Никто нигде не шарит, — сказал Саакян и, прихрамывая, отправился к машине. — И валить уже поздно. Некуда валить.
— Что значит, некуда? — удивился Ташкент злобно.
Саакян ему не ответил. Он несколько мгновений пошарил взглядом вокруг, потом бросил Чифиру:
— Рашидик, брат. Услужи.
Арсен протянул руку, указывая на чью-то шинель, лежащую под стеной. Чифир поспешил ее подобрать и постелить на нескольких, сложенных вместе блоках.
Арсен уселся на шинель, помассировал раненную осколком ногу. Рану он получил два года назад, в самом начале войны, да только по-нормальному нога так и не зажила. Беспокоила Саакяна. Пусть был он и не стар, но ходил теперь словно настоящий старик.
— Что значит, некуда? — переспросил Ташкент, — опростоволосились мы знатно. Нужно сушить весла и врассыпную!
Арсен снова обвел взглядом «дембелей», застывших вокруг машины.
— Никто никакие весла сушить не будет, — сказал Арсен. — Надо работать по плану. Да, сегодня вы дали жару. Но бензин у нас есть. А на той стороне нас уже ждут. Ждут надежные люди, и подводить их нельзя. Ясно вам? Потому завтра все и будет.
— Завтра⁈ Какой завтра⁈ — крикнул Ташкент.
— Братка, ты не кричи так, — сурово уставился на него Арсен.
— А я ему говорил! Говорил, Старший! — заискивающе подступил Чифир к Саакяну, — нету у нас уже пути назад! Надо делать, как договаривались!
— Да нас сегодня же ночью примут! — возразил Ташкент.
— Если заляжем, не примут! — упирался Чифир, — нормально все будет, надо только не раскисать!
— Нормально⁈ Нормально будет⁈ Гульнуть же хотели на последок! — закричал Ташкент, — Гульнули, мля, что мужика не с того не с сего порешили! И…
— Молчать всем, — буркнул Саакян.
Ташкент тотчас же заткнулся.
Арсен знал — они его боятся. Все до единого боятся. Это хорошо.
— Отступать нам некуда, — усталым, хрипловатым голосом проговорил Арсен, — будем работать. Убежим — нас найдут где угодно. Найдет либо Советская власть, либо… Они.
Он мрачно заглянул в перепуганные глаза Ташкента и добавил:
— И лучше бы первой оказалась Советская власть.
Все снова притихли. В сарае стояла звенящая, неприятная тишина. Она сильно давила на уши. Заставляла душу быть не на месте.
— За то, что нам помогут перебраться через границу, придется заплатить долей от клада, — продолжил Арсен, — остальное разделим поровну. С вас работа, с меня связи. Как договаривались.
Саакян сузил глаза:
— И заднюю включать уже никто не будет.
На самом деле Арсен лгал. Легенда о каком-то «кладе», о ящичке, полном валюты, драгоценностей и царских червонцев, который он якобы нашел здесь, в Московском, была лишь уловкой. Уловкой, чтобы «завербовать» новых исполнителей.