Правда, двигались они несколько более шумно и неуклюже, чем мы, пограничники, привыкшие очень тихо ходить по границе и передвигаться с соблюдением мер маскировки.
Потому Мартынов тут же зло возбудился. Он привстал и стал раздраженно махать им рукой, приказывая таким образом пригнуться.
Артем Гречкин не сразу понял, чего от него хочет пограничник. Он замедлил шаг, а потом и вовсе застыл на месте. Чуть-чуть выпрямился и удивленно, а еще вопросительно кивнул: что, мол, такое?
Мартынов обреченно схватился за лоб. Я жестом приказал милиционерам как можно скорее двигаться к нам.
Тогда Гречкин наконец спохватился, и вся троица продолжила движение. Когда они подошли ближе, я тут же просигналил им вести себя тихо и не разговаривать.
Милиционеры подошли и примостились рядом с нами. Гречкин, держа свой «Макаров» стволом вверх, кивнул мне вопросительно. Спросил:
— Ну что?
— Тихо ты… — зашипел я.
— Вы слышали? — прервал разговор «дембелей» Ташкент. — Вот опять, шорох какой-то! Надо проверить! Снаружи, видать, кто-то точно шурует!
Глаза Гречкина наполнились настоящим ужасом. Таджичонок и худощавый засуетились за его спиной, не зная, что им делать.
Я схватил Гречкина за китель, притянул к себе и прошептал:
— Без паники.
— Они нас найдут! Надо идти сейчас, пока у нас есть преимущество в неожиданности, — возразил Гречкин.
— Нет, — я покачал головой, — рано. Ждем.
Гречкин неуверенно облизал губы. Растерянно глянул вверх, на окошко, а потом закивал.
Когда я его отпустил, то обратился к Мартынову, сказал готовиться. Дальше жестом указал Уткину и Нарыву, сидевшим рядом с углом здания, тоже быть наготове. А сам стал ждать и слушать, что же будет дальше.
— Я схожу, — вызвался тем временем Ташкент, — пойду посмотрю, что там за шум.
— Нет, — сказал старший как отрезал, — мне надо с тобой обговорить еще кое-что. По поводу твоего, так сказать, «совсем не боевого настроя». Отправь этих двух.
— Хорошо, схожу посмотреть, — пробурчал вдруг Колода.
Видимо, старший указал на него и еще на кого-то.
— Нет, — внезапно перебил его Тенёк, — давайте я схожу сам. После того, что Колода учудил сегодня вечером, я б его никуда не посылал. А то опять еще чего-нибудь учудит.
Некоторое время все молчали. Видимо, ждали одобрения старшего.
— Хорошо, — наконец сказал он, — иди, Тенёк. А все остальные — слушайте.
— Какой он уверенный, — прошептал Мартынов, — почему-то считает, что облавы на них никакой не будет.
— Мне тоже интересно — почему, — кивнул я.
А потом мы напряглись, ожидая, где же выйдет Тенёк — с черного хода или все же сквозь ворота.
Тенёк пошел с черного. Мы услышали, как скрипнула задняя дверь.
— Алим, будь тут, — сказал я Канджиеву, поправлявшему перевязь своей сломанной руки, а потом обратился к Мартынову: — Пошли, Витя.
Так как Уткин и Нарыв дежурили у ворот, за Теньком пришлось присматривать нам с Мартыновым.
Мы тихо, внимательно наблюдая за тем, куда ступать тяжелыми яловыми сапогами, стали двигаться к заднему углу здания. Застыли у края стены. Прислушались. Услышали легкие шаги.
Это был Тенёк. Он аккуратно и тихо шел в нашу сторону. Осматривался, прислушивался.
Мы с Мартыновым переглянулись и сняли фуражки, чтоб не мешались. Потом притихли у стены.
Тенёк показался из-за угла и почти сразу увидел нас. Глаза его блеснули в темноте от удивления. Мартынов тут же бросился на него, схватил, зажал рот руками. Я был тут как тут, дал Теньку «воспитательного» поддых, и «дембель» захлебнулся собственным дыханием.
Вместе с Витей мы схватили его, прижались с ним к стене и заставили полулечь. При этом Мартынов держал Тенька крепкой хваткой сзади.
Витя Мартынов — сильный, мощный, хоть и по-пограничному жилистый человек, легко справился с субтильным Теньком. Он не давал ему ни единой возможности выбраться из своей могучей хватки.
Я осмотрелся, послушал тишину, а потом опустился на корточки рядом с ними. Тенёк с зажатым ртом натужно дышал носом. Его испуганные, дурные глаза уставились прямо на меня.
— Т-с-с-с-с… — протянул я, приложив палец к губам, — не дергайся.
— Сашка… — тихо прошипел Мартынов и тут же зашипел на Тенька: — Не дергайся, падла! Сказано тебе, не дергайся! Ни то шею сверну!
Потом Витя снова глянул на меня:
— Делать-то что будем? Если он скоро не придет, они что-то заподозрят!
Я обернулся. Вновь прислушался к разговору оставшихся в сарае «дембелей» и их старшего.
— Ты, Ташкент, видимо, до конца не понимаешь, во что ввязался, — услышал я приглушенный голос старшего, — не дошло до тебя еще, что взад-назад повернуть никак нельзя.