– Ты не думал попозировать для рекламы клуба? – вдруг спросила она.
– О, признание нашло меня, – Феликс взял в зубы рамку и, перехватив букет, положил его на стойку.
Когда он развернулся, в спину донеслось несколько обиженное:
– Я серьёзно! У тебя классно получается, мне кажется, это твоё призвание.
Феликс скрылся в уютной тренерской, где они пережидали время между клиентами. Сумку с ароматными вкусностями брякнул на стол. «И пусть все сушащиеся завидуют», – злорадно подумал Феликс, весьма утомлённый рассказами о помидорно-огуречных салатиках и зверском голоде собиравшихся на состязания коллег.
– Призвание, – повторил Феликс, пробуя эту мысль на вкус.
Он плюхнулся на диван и уставился на чёрно-белую картинку в рамочке. Он не считал себя великим специалистом и понимал, что его успехи как тренера обусловлены не только его способностями или тематическими знаниями, а волей решившихся изменить свою жизнь людей. Возможно, ему не льстят, ведь у него процент «выживших» (то есть не бросивших занятия и сохранивших результат) выше, чем у остальных.
Но Феликс не ощущал это дело своим призванием. Он знал, умел, делал – но даже сейчас, держа эту рамочку с изображением зачатка человечка, появившегося благодаря той поддержке, которую он оказывал Ксении весь этот год, Феликс не ощущал себя на своём месте.
Он откинул голову на спинку дивана и накрыл глаза сгибом локтя. Стоило оказаться в такой искусственной темноте, и вернулся недавний кошмар. Воспоминание о ночи, из-за которой Феликс разочаровался в службе, своём призвании и людях.
Зачем он это вспоминал? Это и последующий позор разборок с трупом в отделении полиции, угрозы, давление. Поднимая шум из-за убитой прямо в кабинете девушки, которую этот «сыночек-мудачочек» со своим приятелем выловил на улице, Феликс понимал, что из-за родственников провинившегося легко не будет.
Так и получилось. Всё повесили на Григорьева, обмывавшего повышение до сержанта, а сыночек генерала оказался невинной жертвой обстоятельств и вскоре продолжил службу в другом отделении. Григорьев пошёл по этапу и в первый же месяц получил перо в бок, а Феликс – Феликса просто подставили, навсегда закрыв ему путь в полицию.
Но он солгал бы, если бы сказал, что не сожалел о сделанном выборе, что не скучал по казалось бы скучной службе, что не мечтал вернуться победителем… Возможно, Феликс и не смог бы построить карьеру, может, поже не затормозил бы вовремя с расследованием с «непростыми» подозреваемыми, получил бы пулю или спился от безысходности и несоответствия мечтаний юности суровой действительности взрослого человека.
Всякое могло бы быть, но сейчас, получив благодарность за прекрасно проделанную работу, спасая и укрепляя здоровье обращавшихся к нему людей, Феликс из-за одного несчастного сна вдруг ощутил всю подспудную тоску по тем временам, когда он только пришёл в полицию и мечтал о расследованиях, представлял себя защитником и спасителем людей от преступников.
Это было так прекрасно – ощущать себя на своём месте. Но случилась та проклятая ночь, когда он задержался на работе и увидел то, что не должен был видеть.
«Довольно!» – хотел приказать себе Феликс и убрал руку от глаз, выпрямился на диване.
В первый миг он подумал, что кто-то зашёл со случайно включённым на телефоне фонариком, засветившим ему в лицо. Но потом сообразил, что источник сияния парил в воздухе.
Слева и справа вспыхнуло по такому же огоньку. Феликс подскочил с дивана, сбоку мелькнуло его отражение в зеркале, и он оглянулся: сзади горело ещё два огонька. Прямо в воздухе. Пять светящихся сфер окружали его. Лучи белого света выстрелили из них, соединяя их друг с другом и образуя вокруг Феликса пентаграмму.
Он сразу опознал этот символ, успел и удивиться, и чертыхнуться, но решить, безопасно ли пересекать светящиеся линии, не успел: они вспыхнули ярче. И Феликс исчез из тренерской, оставив после себя источающий соблазнительные ароматы пакет – на искушение диетящимся коллегам.
Глава 4
4.
– Что это?! – возглас Вайнара эхом разлетелся по залу призыва, находившегося аккурат рядом с его вотчиной: моргом с прозекторской.