Вайнар нервно фыркнул. Эльза, пока тот, уставившись на её открывающуюся спину, боролся с мелкими пуговицами и помогал стянуть рукав с онемевшей руки, неотрывно смотрела на существо в пентаграмме, так хорошо имитирующее человека.
«Что это за создание? Чем его кормить? Будет ли оно хорошим помощником в службе?» – спрашивала себя Эльза, а потом посмотрела на ладонь с печатью призыва и поняла, что это не имеет значения.
Главное, у неё есть фамильяр, и у шефа нет оснований отказывать ей в участии в расследовании убийства Кайлина. А ещё… ещё Эльза обещала маме ходить в присланных платьях хотя бы месяц, но она же не может оставаться в заляпанном кровью, а остальные платья дома. Зато здесь, в её кабинете, висит запасной мундир. Учитывая особые обстоятельства, можно без зазрений совести о нарушенном обещании наконец-то одеться удобно, а не в эту легкомысленную, хоть и красивую, мишуру.
Глава 5
5.
Трупный запах и хлорка – первое, что ощутил Феликс. Потом – холод под спиной. Рядом что-то звякнуло.
«Я в операционной?» – мелькнула мысль, но кроссовки, ощущаемые на ногах, запах разложения и зловещая тишина эту мысль не подтверждали.
Рядом кто-то отшагнул, шелестя одеждой, снова звякнул металл о металл, и Феликс, стискивая кулак, распахнул глаза.
Над ним, в ореоле синеватого света, склонился тощий тип со скальпелем в руке:
– О, сейчас мы тебя подробненько изучим.
Подготовка со сжиманием кулака пригодилась – Феликс тут же всадил кулак типу в ухо и, едва тот с криком отшатнулся, сел и пихнул его ногой в грудь, отталкивая ещё дальше.
Серый кафель, металлические столы с желобами для стока крови, трупы под простынями, хирургические инструменты на каталке. Подвывающий от боли тип. Что-то странное было в этом месте, похожем на отделение старого морга.
«Газовые лампы», – понял Феликс, спрыгивая со стола.
Майку с него срезали, как и штаны, оставили только кроссовки. Но это его не остановило. Феликс подхватил столик с инструментами и швырнул в окно. Под грохот стекла метнулся к полкам, стащил оттуда серую простыню и в три прыжка оказался на подоконнике. Выпрыгнул в огороженный кирпичной стеной двор. Подбегая к стене, закинул на плечо трофейную простыню, с разбега упёрся ногой в декоративный выступ, ухватился за выступающие пояски выше и – спасибо пяти годам скалолазания – в несколько рывков оказался на довольно широкой верхней кромке стены.
Порыв холодного ветра надул висящую на его широком плече простыню. Феликс замер, не веря своим глазам: он не знал этого города, похожего на старинные европейские городки, так популярные у туристов.
По улицам разъезжали конные экипажи. Это, как и старомодную одежду горожан, ещё можно было принять за элементы фестиваля или съёмки, но то, что везде, насколько хватало хорошего зрения Феликса, не наблюдалась ни намёка на привычные атрибуты современного мира вроде проводов, электрической подсветки и светофоров, резало глаз своей неестественностью.
– Смотри, кто это?
– Что он творит?
– Он из морга?
Голоса привели Феликса в чувства.
«Фестиваль, сектанты, съёмки», – прикинул он самые вероятные варианты, быстро обвязал простыню вокруг бёдер и стал спускаться на мостовую по другую сторону стены, лишь краем глаза оценив роскошную отделку здания с неказистой пристройкой, из которой сбежал.
– Стой! – закричал в разбитое окно тип, больше не размахивающий скальпелем. – Это не то, что ты…
Феликс спрыгнул на каменную мостовую и, не обращая внимания на испуганных прохожих, рванул прочь: странные личности со скальпелями и горами трупов под боком выглядят слишком подозрительно, чтобы им так просто верить.
6.
В форму Эльзы входило платье с таким же длинным, как и у прежнего, подолом, только прямым. Из-за специальной ткани она была тяжелее обычной одежды, но в ней Эльза ощутила себя намного комфортнее.
Увереннее.
Эта чёрная ткань, форменные пуговицы и нашивки позволяли не так сильно мозолить глаза своей отличностью от остальных сотрудников отделения. А ещё форма защищала от негативной энергии, и Эльза хотя бы отчасти могла быть уверена, что её не сглазят. Хотя порой ей казалось, что даже зачарованная ткань не выдержит такого накала негодования, и её расплющит чужим осуждением, запаковавшись в форму по самый подбородок, Эльза ощутила себя спокойнее.