Вращающееся небо пересекла расплывчатая фигура.
– Мистик, – пронёсся рокот голосов. – Мистик-дознаватель.
– Тогда это точно из потусторонних…
Снова заржали кони, а Феликс попытался сосредоточиться на склонявшемся к нему человеке.
Это была женщина в чёрной одежде с серебряной оторочкой на воротнике и такими же серебряными пуговицами с пентаграммами. Сначала Феликс разглядел эти пуговицы. «Пентаграммы – как там, в тренерской, – проскочила ассоциация. Затем он осмотрел острый подбородок и поджатые губы. Глаза с такими расширенными зрачками, что невозможно было определить цвет радужек. Несколько веснушек. Высоко собранные карамельные волосы с блестящими на солнце заколками-васильками из синих камней.
Вместе с тем, как прояснялось зрение, на Феликса накатывала боль в рёбрах, спине, локте, затылке…
– Не бойся, – незнакомка погладила его по кудрявым волосам. – Не надо от меня убегать, я о тебе позабочусь: и кормить буду хорошо, и уютное место обустрою, и выгуливать сколько надо стану, обещаю. Только больше не бросайся под лошадей, ты мне очень нужен.
«Наверное, я просто сошёл с ума», – подумал Феликс и захотел упасть в обморок, а потом проснуться в тренерской и закусить все эти впечатления домашним балычком.
– Я Эльза, – представилась незнакомка нежнейшим голосом. – Твоя хозяйка.
8.
Дурдом – место, где довольно часто реальность прорывалась вредоносными духами, поэтому провинившихся мистиков-дознавателей отправляли на их зачистки. У Эльзы возникло ощущение, что её опять отправили на такое дежурство, потому что все вокруг словно посходили с ума.
Фамильяр, который от столкновения с лошадью потерял сознание, словно обычный человек. Истеричный владелец экипажа. Икающий от испуга кучер. Толпа зевак. Необходимость поймать захлопавшую на ветру простыню и повязать обратно на голое тело. Постовые, несколько раз уточнившие, действительно ли надо заносить тяжеленного фамильяра именно в морг. А там был Вайнар с распухшим ухом и злой. Он наотрез отказался осматривать её фамильяра.
– Я патологоанатом и криминалист, и в очередной раз убедился, что мёртвые намного лучше живых! – кричал он в лицо Эльзе.
Хорошо ещё разрешил оставить фамильяра в своей комнате отдыха, а не отправил в основной корпус на потеху остальным. Но всё равно Эльзе пришлось сходить туда за кандалами. А потом ещё отправить мальчишку-посыльного за доктором: фамильяр оставался без сознания.
С таким шумным явлением и речи быть не могло о сокрытии ненормальности фамильяра от шефа. План беседы? Контраргументы? Не после такого выступления практически перед отделением.
Прислонившись к стене, сложив руки на груди, Эльза наблюдала, как доктор с ассистирующим ему медбратом виток за витком обматывали рёбра её фамильяра бинтами, и чувствовала, как лицо немело от переживаний. Или это расползался по коже потусторонний холод?
– Может, вы снимите с него кандалы? – попросил доктор. – Он без сознания и вряд ли…
– Делайте своё дело, – холодно велела Эльза.
– Хотя бы с ног…
Она просто посмотрела. Доктор недовольно выпятил нижнюю челюсть, но работу продолжил.
Наконец, он помазал все ссадины и синяки, замотал всё, что нужно замотать.
– Он человек? – спросила Эльза у собиравшего инструменты в саквояж доктора.
– Несомненно! Что за глупый вопрос? – доктор поправил очки. – И ему нужен отдых.
– Он очнётся, если ему дать нюхательную соль? – строго спросила она.
– Да. Но пациенту требуется покой и…
– Спасибо, вы можете идти.
И доктор, и медбрат одинаково недовольно посмотрели на Эльзу, но она, более не обращая на них внимания, разглядывала прикованного к дивану мужчину.
Как бы ей ни хотелось скорее вернуться к службе, сначала следовало усмирить фамильяра.
Глава 7
9.
Ноздри обожгло нашатырём, Феликс дёрнулся, отфыркиваясь, пытаясь прикрыть лицо. Что-то впилось в запястья, останавливая движение его рук и ног. Он распахнул глаза: кабинет в старомодном стиле, сидящая рядом женщина в столь же старомодном платье, закупоривающая тёмный флакон. Ещё раз дёрнувшись и услышав звон цепей, Феликс осознал, что он прикован к дивану, на котором лежал рядом с этой женщиной, ощущая тепло её бедра.