У Феликса не получалось сосредоточиться на чертах её лица из-за глаз: слишком светлые серо-голубые радужки с тёмными кромками и ярко выделяющимися зрачками – как у хаски. Всё вокруг Феликса кружилось и покачивалось, его голова, рёбра и бедро болели. В памяти Феликса вспыхивали столь безумные образы, что он не мог в них поверить. Но проснуться скованным в компании женщины определённо лучше, чем в прозекторской рядом со странным типом со скальпелем.
Женщина обхватила флакон ладонями и опустила их на колени.
– Что ты такое? – спросила она.
Феликс хотел потереть лицо, но вспомнил о наручниках. Они не попадали в поле зрения, но он ощущал, что браслеты необычно широкие.
– В моей раскалывающейся голове что-то шумит, – Феликс сжал и разжал кулаки. – Может, я неверно тебя расслышал?
– К какому виду существ ты относишься? Какое у вас самоназвание?
– Где я и кто ты такая? – Феликс вдруг вспомнил, что её зовут Эльза, её слова «твоя хозяйка». – Ты в курсе, что рабство запрещено?
Глаза её было трудно прочитать из-за их необычной яркости, но по стиснувшимся челюстям и мимике Феликс распознал злую решимость, хорошо знакомую ему по лицам клиенток, когда они решались на мучительный подход с максимальным для них весом.
– Я спросила, к какому виду существ ты относишься, – жёстко напомнила Эльза.
Всё в Феликсе взбунтовалось против этой хозяйки, он рванулся вперёд, металл браслетов впился в запястья и лодыжки, заскрипели от натяжения цепи. Голова Феликса кружилась, ныли рёбра и ушибленные места, но он не сдавался. По ощущениям понял, что его конечности прикованы к ножкам, значит, у него был шанс сломать хотя бы одну и вырваться. Пусть вся мебель здесь выглядела массивно, но силы его мышц должно хватить.
Только на это потребовалось бы время, а Эльза за секунду поднялась и отступила на два шага, мигом оказавшись вне его досягаемости:
– Я не хочу причинять тебе боль, но, если не успокоишься, мне придётся это сделать.
Злость вспыхнула сильней, Феликс сжал кулаки, но остановился, потому что продолжать буйство – слишком глупо. Он заставил себя думать, а не действовать. Усилием воли заставил себя расслабиться и лёг обратно.
Расслабиться по-настоящему не получалось: рёбра простреливало болью, руки так и складывались в кулаки, а зубы сжимались до скрипа.
– Благодарю за понимание, – Эльза, неуверенно качнувшись с носка на пятку, поставила флакон с нашатырём на заставленный стопками бумаг стол и села на прежнее место, Феликс снова ощутил прикосновение её бедра. – Нам предстоит жить вместе, и я хотела бы, чтобы наше сосуществование было мирным.
Феликс зло посмотрел на неё.
– Итак, – Эльза сцепила пальцы и опустила руки на колени.
«Она не уверена в том, что делает», – Феликс понял её жесты как попытку закрыться, увидел в них злость и сомнения, спрятанные за показной строгостью. Даже угроза Эльзы в связке с языком тела показались ему признаком несомненного желания переложить ответственность за негативные действия на него, проявлением чувства вины. И Феликс посчитал её слабость шансом на спасение из этого безумного места.
– Что ты за существо? – спросила Эльза.
– Человек, – ответил он.
Она тяжко вздохнула.
– Ладно. Давай дальше, – Эльза крепче сцепила пальцы. – Как далеко ты жил от Веары? Ты вообще из нашего королевства?
Феликс не перечислил бы все страны Земли, но королевств там достаточно мало, чтобы его знаний хватило понять: Веары среди них не было.
Это показалось Феликсу чистым безумием, от которого всё внутри застыло. Лишь благодаря такому внезапному притуплению всех чувств он смог почти безразлично сказать:
– Я, кажется, вообще не из вашего мира.
Как ни странно, от этого заявления Эльза облегчённо выдохнула. И Феликс догадался: радуется, что её не обвинят в похищении иностранца.
– Это неожиданно, но в этом есть логика, – Эльза коснулась подбородка и тут же отмахнулась, будто от ненужной мысли. – Если кратко: я расследую преступления, связанные с потусторонними сущностями. Пока я была в вынужденном отпуске, моего напарника убили. Для участия в расследовании мне необходим фамильяр. Я не знаю, что в ритуале пошло не так, и не слышала, чтобы на призыв являлся человек. Но раз ты человек, давай договоримся как люди: ты мне подчиняешься, я о тебе забочусь. Согласен?