- О, Господи! Хватит мне уже капать на мозги.
- Нет, не хватит. Ты не совершеннолетняя, и, уж извини, но я буду капать тебе на мозги, может, хоть что-нибудь поймешь. Ты вообще в курсе, что тебя отчисляют из школы? Конечно, нет. Откуда? Ты ведь там не появляешься.
- И куда ты теперь меня пристроишь?
- Никуда.
- В смысле?
- В этом городе больше ни одна школа не возьмет тебя. Кому нужны такие ученики, которые не посещают занятия? Ты же хотела свободы, так получи. Тебе ведь не нужно образование, ты итак все знаешь.
Вика молчала, ошеломленно и, казалось даже, виновато смотря на мать. Напряженную тишину в квартире нарушил телефонный звонок.
- А чего это тебе наш директор так поздно звонит? – поинтересовалась Вика, взглянув на экран мобильного.
Алёна Витальевна не обратила внимание на слова дочери, и вышла в другую комнату.
- Добрый вечер! Это директор школы вас беспокоит.
- Да, да, я узнала вас.
- Я поговорил со своим знакомым, и он готов принять Вику.
- Правда? – проговорила она с неким сомнением.
- Конечно, последнее слово остается за вами. Если вы согласны, то я расскажу ваши следующие действия. Завтра вам необходимо прибыть на вокзал, и сесть на автобус сто тридцать семь. Он довезет Вику до места, а там ее встретят. Пусть возьмет с собой некоторые вещи, во что переодеться после занятий, в чем спать, предметы личной гигиены. Все остальное там выдадут – форму, верхнюю одежду, обувь, головные уборы.
- Спасибо большое, Николай Геннадьевич!
- Да, пока не за что. Я ведь тоже ответственен за сложившуюся ситуацию.
Вика ушла к себе, и после разговора Алёна Витальевна долго бродила туда-сюда около комнаты дочери. Наконец, она решила.
¬¬Вика сидела на кровати с закрытыми глазами и слушала музыку, качая головой в такт. Алёна Витальевна какое-то время смотрела на нее, оставаясь абсолютно незамеченной, затем вытащила наушники из ушей дочери.
- Что за дела? – возмутилась Вика.
- Раз ты сама не желаешь учиться, я вынуждена принять какие-то меры. Собирай вещи!
- Зачем?
- Затем, что завтра ты отправляешься в кадетский корпус.
Вика усмехнулась.
- Ты шутишь?
- По-твоему похоже?
- Это, где встают и ложатся по команде?
- Именно.
- И ты это серьезно. – скорее сама себе сказала Вика.
- Собирай вещи. – повторила ей мама, и вышла из комнаты.
В квартире стало устрашающе тихо. Прошел час с тех пор, как была оглашена новость, и все это время Вика не высовывала нос из своей комнаты, а ее мама сидела на кухне. Решив, что пора проверить действие своих слов, Алёна Витальевна направилась к дочери. Но ничего не изменилось, разве, что теперь Вика не слушала музыку, а уткнулась в ноутбук.
- Эй, нельзя вот так входить без стука. Хочешь, чтобы я начала закрываться?
- Ты итак это делаешь. Где твоя сумка?
- Я никуда не поеду.
- Поедешь. Видимо, я слишком мягка с тобой, и тебе не хватает жесткой руки. Надеюсь, в корпусе этого будет в достатке.
- Какой корпус, у меня здесь друзья!
- Вот о чем ты беспокоишься? Ничего, появятся новые, нормальные.
- Ты понимаешь, что я тебя возненавижу за это.
Слова дочери больно ранили Алёну Витальевну, и она не сразу нашла, что ответить.
- Порой нам приходится принимать трудные решения, но я делаю это для твоего же блага. Если ты сама не думаешь о своем будущем, это сделаю я.
- Мама, пожалуйста, не отправляй меня туда. Прошу!
В глазах Вики заблестели слезы и Алене Витальевне на мгновение показалось, что она видит перед собой маленькую девочку, плачущую из-за ободранных коленок. Но она старалась держаться и не поддаться этому мимолетному воспоминанию, понимая, что, если Вика останется, то скорее всего продолжит вести беззаботную жизнь.
Алёна Витальевна подошла к кровати дочери, провела рукой по волосам Вики, оставив ладонь на ее щеке.
- Давно ты меня так не называла. Ты была такой милой в детстве. Куда все это делось? Откуда эта грубость? Но не нужно просить, лучше собирайся. – тихо произнесла она, ласково глядя в глаза дочери, полные надежды.
Развернувшись, Алёна Витальевна вышла в коридор, подперев дверь стулом.
- Нет, мама, пожалуйста, не надо. – колотила дверь Вика. – Ты меня предаёшь. Я ни за что тебе этого не прощу.
По ту и другую сторону комнаты, плакали мать и дочь. Алёна Витальевна прислонилась к стене и закрыла лицо руками. Она понимала, что насильно ничего не добьешься, но надеялась, что так, хотя бы оградит дочь от сомнительных друзей.
Утром они были на вокзале. За все время пока они добирались, Вика не обмолвилась ни словом, объявив матери бойкот. Когда подъехал нужный им автобус, они двинулись к нему, и пока водитель занимался своими делами, у них было время попрощаться.